Начало XVIII века
Без верёвки связан, без кандалов пленён
Хивинский Хан прослышав от своих работников дивана, про прибывших из Мекки в Коне-Ургенч, послал за ними своих нукеров.
— Да… всё располагает Всевышний, — ещё раз повторил Абдурахман, сидя в фаэтоне быстро катившейся по пыльной дороге Коне-Ургенч – Хива. Судьба занесла его на святую землю, почти альма матер великого учёного Ибн Сина, которую утопили враги. Слава Всевышнему, нашлись неутомимые энтузиасты и перевели труды учёного на латынь и сегодня книги его по медицине являются настольной у европейских врачей. Так что Абдурахман продолжай изучать латынь.
Побывав у Шанияз Хана он понял, что это — человек мудрый, прогрессивный, поставивший себе цель совершенствования образования и науки. С талантливыми самородками и даже попавшими сюда случайно чужеземцами подолгу сам беседует. Когда Абдурахман рассказал о своих проблемах, целях и задачах некоторое время он оценивающе смотрел на него.
— Мы непременно найдём твоего учителя и тоже попросим его нам помочь. По воле Аллаха ты оказался на святой земле, которая подарила миру великих учёных. В дань уважения им, с желанием от души внеси свою лепту в святое дело. Насколько весом будет твой вклад, оценит история. Нам не нужен принудительный труд. Необходимо твоё желание, идущее из глубины души и отношение к подопечным, как к своим собственным детям. Некоторое время он молча смотрел то на визиря, то на Абдурахмана. После ознакомления с работой медресе и анализа, изложили, что необходимо для ранга университета. Он стал загибать пальцы: Первое, второе и т.д. Когда Хан закончил, Абдурахман сказал на фарси: Я разыскиваю не только учителя, он – учёный, последние годы работал с учёным Индия Джай. Он мог бы дать ценные советы в этом направлении. Хан многозначно посмотрел: Если для этого надо построить обсерватории, как у Джайя, мы это сделаем. За время работы обеспечим тебя всем, ни в чём нужды не будет. Никто из присутствующих не произнёс ни слова. Хан обратившись к присутствующим работникам дивана приказал функционирующую часть медресе надёжно отгородить от стройки. Поселить учителя поближе к работе.
Ответственный визирь отчитывался: Уже многих учеников распределили по другим медресе, в кельях остались только иногородние, есть и свободные хужре.
— Выдели гостю по выбору хужре, прислугу и охрану. Уважаемый учитель, Абдурахман, даже сам творческий подход к образовательному процессу даст свои плоды. Вникни и в воспитательную часть процесса, для этого конечно нужно время, не торопись. Как изложить я уже сказал. Удачи! Шанияз Хан встал с кресла и лёгкой походкой удалился в боковую дверь.
Опустившись на тахту в комнате отдыха Хан размышлял: Да, приятное, открытое лицо, взор нацеленный, глаза умные, но печальные, может от долгой и трудной дороги не отошёл? Не похож он на чужеземца с какими-то скрытыми целями. И велел снова пригласить в приёмную визиря. Визирь доложил о ходе строительства медресе. О том, что среди рабов нарастает недовольство, волнения. Среди них есть агрессивные, просят дать им обещанную волю.
— Пусть быстрее завершат работу и получат обещанное. Да… там иногородние студенты обучаются и проживают, с сегодняшнего дня там же будет проживать учитель Абдурахман. Чтобы разных слухов не было! Он наш, понимаешь? Долгое время обучался и путешествовал, а теперь вернулся. Понял?
— Понял, повелитель.
— Усиль охрану. Мы должны защитить иногородних детей и их учителя. Если среди рабов появились дикобразы, они могут стать первой мишенью их стрел. Думаю, учёбу на время приостановить или…?
— Будет сделано, но Хан мой…
— Свободен.
Визирь моментально принялся за дело. Вызвав работников из дивана, Матнияза и Саттар Магсыма хаджи, знавших про Абдурахмана больше всех остальных, предупредил следить за своим языком.
В один из дней в Хиву прибыл караван из Нишапура. Это был караван Безиргена, сына Хазар бега. Матнияз хаджи пригласил его домой и познакомил с ним Абдурахмана. После встречи в караван сарае Коне-Ургенча они узнали друг друга. Абдурахман всю ночь рассказывал ему о своём учителе, Сейиде.
— Он же обетованный друг моего отца. К сожалению, они выехали, как я вам сообщал в Коне-Ургенче. Не торопитесь, услышав о Вас мой отец обязательно приедет и поможет Вам.
У Абдурахмана дни проходили незаметно, посещал занятия, подолгу говорил с учителями. Такое право было ему дано самим Ханом, а потом с каждым учеником подолгу беседовал, устраивал по предметные зачёты. В город почти не выходил. Иногда сам себя выговаривал: Никто тебя не пленил, сам себя повязал, своим согласием помочь делу. Он был в своей стихии, радовался успехам своих коллег и учеников. Начиная со второго года обучения все ученики наизусть цитировали четверостишие Омара Хайяма с философским значением. Но суть разъясняли по-своему, более убедительные разъяснения были у учеников четвёртого года обучения.
Хан в свою очередь быстро навёл справки у Керимберды Хана о людях, которых разыскивал Абдурахман, ему обо всём доложил визирь. Абдурахман сопоставил рассказ молодого торговца из Нишапура. Молча выслушав визиря, поблагодарил Хана и его.
— Пусть Аллах вас отблагодарит.
Это было утро. Положив кулак на столик, а сверху второй сжатый кулак, на них опустил свою голову, казавшуюся очень тяжёлой. Появился образ Разии, глаза неописуемой красоты. Бедняжка столько пережила из-за своего недостатка. Почему у неё стопа повёрнута?
— Почему я про неё вспомнил? Подняв голову, он сам себе сказал: Чем-то она меня зацепила, и имя её похоже – Рабия – царство тебе небесное, а она Разия.
И снова упёрся лбом об свои кулаки. Он не помнит сколько так просидел. В арочном проёме хужры появился Матнияз хаджи.
— О, учитель, салам алейкум. Уже за рабочим столом.
— Валейкум салам, — поднял голову Абдурахман. – А что у тебя лоб красный?
— Да… высокий, об косяк стукнулся?
— Бывает… Нет. Проходите садитесь поудобнее.
Пока прислуга заваривала чай, говорили о том о сём. Вдруг появился его фаэтонщик с инжирными листьями на ладонях. В тесном келье появился чудный запах. Расстелив два листа на столе, положил на них сочные жёлтые ягоды инжира.
— Абдурахман, угощайся. На базар не ходишь, а там уже продают созревшие инжир, абрикос, первые ароматные дыни – скороспелки появились. Вот уже целую неделю по утрам я хожу на базар, первым делом инжиром наедаюсь, потом домой беру ведро сладких тутовых ягод, чего обожают мои дети, а сегодня решил с тобой разделить эту сладкую трапезу.
Абдурахман съел несколько штук: Да…, несравненный вкус, спасибо.
Запах и вкус этих ягод, кто однажды попробовал никогда не забудет.
— Брат ты мой, Абдурахман, я тебе скажу, ты зря теряешь время. У Саттар Магсыма три красавицы дочери, как этот хвалёный инжир, покажи пальцем какая тебе по душе, я сам пойду сосватаю. Первой девятнадцать, второй семнадцать, а третьей пятнадцать. Все красавицы, умницы, рукодельницы, уже за средней пришли сваты. Они пока отказали. Мать сказала, сначала старшую выдадим, потом уже об остальных подумаем.
— Дружище мне скоро перевалит за три муче (12х3). Но самый смак.
— Кто же? Скажи.
— Конечно же Разия.
— О… мне больше от тебя ничего не надо и стал одевать шлёпанцы.
— Да подождите же…
— Что подождите? Больше некогда ждать. Пожелай лучше мне удачи.
И быстро зашагал по длинному коридору. Абдурахман от волнения встал с места и стал ходить от угла в угол в келье, с кола на стене достал хорджун из неё торбу Акгуша. Достал календари. Вспомнил своих любимых по-отдельности, открыл подаренную учителем книгу, снова стал рассматривать отпечатки оттисков его печатки. Себе что-то хотел набросать. Учитель ему в самом начале знакомства сказал: Сам себе дай слово ничего на будущее не отгадывать. Такой запрет нельзя нарушать.
…прошло восемнадцать лет
— Почему у меня второе число не разгадано по Мерву? По тем моим уравнениям не вышло.
Закрыл глаза и вспомнил учителя. Его слова, его взгляд и вдруг подпрыгнул. Как он говорил о важности лунного календаря. Быстро составил уравнение. Неизвестное число равнялось двадцати семи – предпоследнее число лунного месяца, и несколько раз громко сказал: Получилось! Спасибо, учитель, пусть Вас Аллах отблагодарит. Я это определил через восемнадцать лет и тоже в сумме получается девять. О, Всевышний, я это считаю твоим благословением нашего союза с Разией. Спасибо учитель. И прочитал молитву.
И по правилам книги Индии Джайя хотел узнать, что же это будет за время: «Во сто крат увеличатся скорости движения. Люди применяя волны, обозначенные на лепестках ромашки в печатке учителя, сидящие в Мерве смогут видеть и свободно говорить с людьми в Машрыке. Изобретут нечто, которые не едят, не спят, под влиянием таких же волн очень чётко выполняют работу рабов, прислуги и другие тяжёлые работы…»
— Это что за ересь? — и быстро убрал всё в торбу.
Матнияз хаджи со своей святой миссией обратился к визирю, потом пригласил Саттар Магсыма хаджы. Сказал о цели визита. Он молча выслушал и подумав сказал: Мне необходимо поговорить с женой. Пусть мать выяснит её намерения и получит согласие. Я непременно дам Вам знать. Матнияз хаджи крикнул ему вслед: Не тяни время. Он молча вышел.
На второй день уразы байрама была назначена свадьба.
— Абдурахман… Как странно в этой жизни и счастья, и несчастья сваливаются на голову человека, как дождь, ливень или снег.
В воскресное утро снова пришёл Матнияз хаджи.
— Пойдём, Абдурахман, пройдёмся по ювелирным лавкам и рядам базара. Может невесте подберём подарок.
Абдурахман молча стал наматывать чалму поместному. Матнияз хаджи подмигнул ему, поддерживая его действия. Матнияз хаджи приглянулись серёжки и кольцо с ярко-красным коралловым камнем. А Абдурахман выбрал с гранатовым камнем.
Матнияз хаджи кивал головой: Тоже красивые, выбор за тобой.
Купили последние, он спрашивал такие же бусы.
— У меня нет,- ответил продавец. Пройдите дальше.
Матнияз хаджи: Дальше только серебряные изделия. Вообще-то там в предпоследнем дукане Меред-зергар из Коне-Ургенча у него и бусы разные бывают. И они дошли до него, молодой ювелир поправив усы, пригласил в лавку — мастерскую. Абдурахман впервые увидел такие весомые серебряные украшения: браслеты, большие брошки, круглые изделия, как само солнце и множество треугольных и четырёхугольных усыпанных камнями — ожерелья, большие серебряные кольца. Круглые и продолговатые украшения внутри с гремящим при движении штучками. Он взял одну из удлинённых пустышек. Мастер видит, что покупатель заинтересовался вещью стал объяснять: Это тумор, есть побольше размером, есть детские — маленькие. Абдурахман показал пальцем. Мастер взял тумор в руки и показал скобы, куда привязываются кручёные из разноцветных шёлковых нитей бечевка: Можно носить на шее.
Показал, как одна сторона тумора открывается и туда можно вложить свои тайные пожелания. Абдурахман подумал, какой удобный пенал для хранения заветной бумаги учителя. Мыши сюда не заберутся, бумажная моль здесь не заведётся – чистое серебро. Спросил цену и не торгуясь расплатился, затем чуть отошли.
— Абдурахман, ты эту вещицу зря купил. Я у наших девушек такое украшение раньше редко видел, пожилые женщины для утяжеления к косам привязывают, у моей матери покойной было. Детям на одежду вешают, когда бегают они как погремушки гремят. И ты даже не торговался, за дорого купил. Матнияз хаджи некоторое время глядел на него, своей особенной улыбкой с прищуренными глазами. Абдурахман видя, что он ждёт ответ сказал: Серебро благородное, толстый слой и не раздавишь, сделано на совесть. Я думаю её содержимое с благословением Аллаха дойдёт до моего седьмого потомка. С хорошими пожеланиями на будущее заплатил мастеру, по совести. Матнияз с удивлением подумал про себя, вот шутник, сначала женись, а потом о потомках думай. А вслух сказал: Я буду молиться, чтобы твои благие пожелания исполнились.
— Спасибо, пусть Аллах Вас отблагодарит. Придя в своё келье Абдурахман налил в пиалу воду, а в тумор насыпал соли, закрыл крышку и опустил в воду. Утром открыл крышку, высыпал соль и покачал головой: Молодец ювелир, так притёрты концы, работа отменная. Скрутив памятную бумагу учителя с счастливым числом, наглухо закрыл тумор с притёртой крышкой и положил в торбу скакуна. Со словами: Принеси удачу. Торбу с книгами и календарями аккуратно положил в хорджун. Вот один хорджун — всё что он имел на сегодня. Хорджун – подарок учителя Касыма. Торба – скакуна Акгуша, подарок Нурэтдина.
— Друзья, я на земле ваших предков. Помолитесь за меня. В кармане три золотых и тридцать три тенге и за спиной три десятка прожитых годов. Да… и не заметил, как я их прожил. О, Всевышний, спаси, сохрани, дай счастья.
Матнияз хаджи эту новость донёс до визиря. Сыграли свадьбу. Хан выделил небольшой участок земли для строительства дома и ведения домашнего хозяйства в местечке Кият, подарил коня и фаэтон. Разия была счастлива, через неделю её навестила мать, чтобы поделиться новостями о том, что обеим сёстрам назначены свадьбы. Разия не успела сделать глоток чая, как при появлении запаха яичницы выбежала за дверь. А мать улыбалась, подняв обе руки: О, Всевышний, благодарю тебя и за эту хорошую новость. Вошла дочь несколько побледневшая, мать её посадила рядом, расцеловала: Это тоже хорошая новость.
— Какая, мама?
Она ей рассказала признаком чего может быть эта реакция на запах.
— Правда? Что ты, мама?
Мама взяла её больную стопу, прижала к сердцу и снова как в её младенчестве расплакалась, но это уже были слёзы радости.
Через девять месяцев родилась двойня, назвали Хасаном и Хусейном. Хасан родился слабеньким и умер в младенчестве. Ребёнку ещё не было года. Снова у Разии наступила беременность. Все были рады в особенности Абдурахман. Однажды навещая одну из дочерей мать Разии возвращалась домой, но с фаэтона увидев соседку, которая махала ей своим длинным рукавом платья, остановила фаэтон, сошла не доезжая до ворот, чтобы поздороваться.
— Ой подружка, тебя днём с огнём не возможно найти, всё по гостям разъезжаешь? Как они там, твои красавицы?
— Слава Аллаху, внучок родился.
— Поздравляю. Чтобы всегда радовал бабушку и дедушку. Младших дочек в какие семьи отдала я знаю, а Разия за кого замуж вышла? Меня тогда не было дома, в кишлаке дом сыну строили.
— Тоже свои, долго учился в медресе в другом городе, путешествовал, вот вернулся, женился.
— Разия славная девушка, дай Аллах им счастья. Вот видишь сыновей надо рано женить, семейные путешествовать так долго не будут.
Мать Разии сразу поняла, это о возрасте Абдурахмана. И так дошла до своих ворот. Пригласила на чай, но соседка отказалась.
Жизнь в Хиве шла своим чередом: достраивался медресе Хана, подрастал сын Хусейн, который уже старался без помощи старших ходить. Жена снова была в интересном положении. К Абдурахману вернулся спокойный сон. В один из дней в Хиву приехал торговец туркмен – Хазар бег. Абдурахман с Матнияз хаджи после джума намаза медленно шли к фаэтону.
— Видишь, все бегут здороваться с ним, он в Хиве известный, уважаемый человек. Туркмен ага, к тому же и пелван и музыкант, о нём ходит слава, как о богатейшем и добрейшем человеке, а рядом с ним наш Довдан бай, они друзья. Давай поздороваемся с ними.
И повернули в их сторону. Увидев их Довдан бай вот, как говориться: На ловца, и зверь идёт». Хазар бег, вот тот самый уважаемый учитель — Абдурахман, о котором ты спрашивал и неразлучный Матнияз хаджи из дивана.
— Салам Аллейкум.
— Валлейкум салам.
Пожали друг другу руки. Абдурахман внимательно посмотрев на гостя, тот снова взял его руку и снова крепко пожал.
— Я о тебе так много наслышан и как будто очень давно знаю тебя. Я привёз тебе письмо от твоего любимого учителя, так что просто так не отделаешься.
Абдурахман обомлел и снова крепко обнял его.
— Письмо передали с корабля капитана Рамзеса, а в Нишапур доставили через неделю после отъезда каравана Безиргена. Вот, извини, пока он вернулся домой, пока я собирался и ехал прошло времени не мало.
Тут Довдан бай: Что же мы тут стоим? Давайте по фаэтонам и прямо ко мне. Остальные разговоры дома за чаем.
Хазар бег подозвал недалеко стоящего рядом с Ата Довлетгельды: Мигом в караван сарай и обратно домой к Довдан баю с футляром из моего хорджуна.
Матнияз хаджи ссылаясь на занятость отлучился. Довдан бай ему: Да брось, что за неотложные дела в святой день Джума?
— Да вот племянник женится.
— А… «той» ну хорошо. Удачи и счастья молодым!
И все отправились в хлеба-сольный дом Довдан бая. У него в гостиной всегда расстелен дастархан. Не успели присесть и попить чая, тут же стали вносить блюда с сочными чебуреками и чопан-кебаб. Довдан бай сам двигая блюда ближе к гостям: Это самые любимые блюда Хазар бега. Берите, берите пока горячие.
Тут зашёл с футляром Довлетгельды, Абдурахман положив рёбрышко на блюдо вытер руки.
— С Вашего разрешения хозяин и дорогой гость. Вы меня поймите, я очень тороплюсь почитать.
Довдан бай посмотрев на него и помолчав сказал: С виду ты кажешься человеком с большим терпением.
Хазар бег: Друг мой, пойми, он прошёл такой путь в надежде разыскать своего любимого учителя, тяжелобольного, затерявшегося среди Каракумов, а тут получает от живого и здорового весточку. Абдурахман сколько лет ты не видел Сейида?
— Восемнадцать.
Все поднялись из-за дастархана и проводили Абдурахмана до его фаэтона. Вернувшись в гостиную Довдан бай: О нём я слышу очень добрые отзывы.
— Если он любимый ученик Сейида, другого отзыва не может быть, подтвердил Хазар бег.
Довдан бай: Хазар бег, это только для тебя, я слышал от визиря родственника своего, что Хан с ним разговаривает на равных. А я тебе скажу, с его учителем Сейидом, мой родственник Хан провинции в далёкой Индии – обетованные друзья. Вот насколько тесен мир. И расстояния дружбе и братству не помеха.
— Да, ты мне рассказывал.
— Бери Хазар бег свой любимый кебаб, уже жир начал на нём застывать, может подогреть? Но сегодня Абдурахман точно не будет спать от волнения, чтобы вести в письме были хорошими.
— Хорошие, хорошие Бай ага. Он и мне письмо прислал. Отец дождался его с такого длительного путешествия – восемнадцать лет, как сказал Абдурахман, женился на красавице, родился долгожданный внук деда. Первая жена Сейида умерла в родах. Он весь в работе, я же рассказывал не раз, всего два часа в сутки спит. Сколько прочитал книг не счесть, в молодости его заворожили звёзды великого Бируни, а сейчас ударился в новую науку – физика, называется. Он уверен, развитие этой науки поможет сделать открытия и подтверждения научных предположений, которые облегчат жизнь грядущих поколений на земле, и он также верит в пророчество, сказанное в древней книге о земном райе в Мерве.
— Да ты что? Когда это будет Хазар бег?
— Да ты не торопись, до него видимо ещё очень далеко. Возможно приблизят если таких упёртых учёных будет побольше и секреты физики откроют раньше.
— Всё знает только Всевышний. Бай ага, а в каком медресе сейчас Абдурахман? Я пойду и договорюсь с ним о встрече.
— Не знаю в каком сейчас. Там в строящемся ханском медресе одно крыло работало. Иногородние студенты жили и учились. А сейчас среди рабов, привлечённых на строительство возникли волнения. Хан обещал им волю после завершения, но строительство затянулось, все обещанные сроки прошли. Про того визиря, моего родственника я тебе рассказывал, недавно был у меня в хаммаме. Хан ему вначале приказал местных учеников распределить по другим медресе. Там в хужрах оставались иногородние. И Абдурахман вроде бы там в хужре жил, но потом он женился, и сын говорят у него родился, живёт сейчас в Кияте.
— А что Бай ага, визирь? Вы недоговорили.
— А, да Хан ему приказал, на время этих детей перевести в его летнею резиденцию. Сказав: Если появились среди этих рабов дикобразы, оставлять их там и вести занятия опасно. Они станут первой мишенью их стрел. Наверное, Абдурахман в эту резиденцию ездит к своим ученикам. Хан ему на свадьбу коня подарил и фаэтон. На следующем джума намазе договоришься о встрече.
— Бай ага, ты же знаешь, я всегда тороплюсь, масса дел.
— Тогда давай так, я пошлю за ним Шаназара, своего приказчика, пусть он у меня погостит одну ночь. И сколько угодно за ночь переговоришь об общих знакомых.
— Нет, Бай ага. Я хочу посмотреть на его житьё, бытьё. Я возьму с собой Довлетгельды и твоего Шаназара. Конечно, я нежданный гость получается, и он никакой ещё не бай. Я так понимаю, поэтому надо ехать со своим самоваром. Возьму барашка, петушков, овощей, фруктов, только Шаназар пусть твоего повара с собой захватит. Ну как тебе моё предложение?
— Хазар бег, ты вообще молодец.
Абдурахман гостей не ждал, но увидев Хазар бега очень обрадовался. Встретил как родного человека. Через некоторое время дастархан был полон яств и вкуснейших блюд. Хазар бег удивляясь наблюдал за Абдурахманом: Надо же, и манера разговора и интонация Сейида. Как смог учитель передать их своему ученику.
Абдурахман удивлялся, как Сейида судьба свела с Хазар бегом. У обоих прозрачная, широкая душа. Сейид в науках, как рыба в воде, а Хазар бег в практической жизни, как рыба в воде. Хазар бег очень уговаривал Абдурахмана поехать с ним в Нишапур.
— В твоём распоряжении будет медресе, построенное под руководством твоего учителя Сейида, захочешь на улице торе и бегов будет у тебя дом — усадьба. Я сейчас редко езжу с караваном. Увидев у Ричарда в Индии хлопка-очищающий завод, по совету Сейида я тоже построил в Нишапуре, работают двадцать человек. Чистит хлопок в день больше и лучше, чем сотни людей, баснословные прибыли. Абдурахман вспомнил о его словах о хлопке, его лекцию по физике: В Европе создаются машины, мануфактуры, заводы, все работающие механизмы создаются на точных математических расчётах и на основе законов физики. Он потом после очередного письма учителя записал в свой большой дневник. Радость учителя, который воочию увидел, как работающие механизмы, созданные по законам физики, заменяют тяжёлый, утомительный труд – сотен, тысяч людей.
Далее Хазар бег продолжил: А не понравиться, я сам тебя и твою семью отвезу на корабле в Барселону и навещу друзей. Абдурахман молчал, потом рассказал, что Хану обещал, отдать дань великим учителям, первооткрывателям, которые родились, жили и стали великими здесь, на этой святой земле.
— Каждые шесть месяцев отчитываюсь агам, поймите меня. Дорога очень долгая, тяжёлая, сын ещё мал, жена беременная. Пусть подрастут, живы будем, я буду стараться не терять с вами связь. Пусть Аллах сделает как лучше.
На сон у них осталось совсем мало времени. Во время завтрака приехали за Абдурахманом с печальной вестью. Быстро поднялись и через мгновенье ехали из Кията в Ичан-Кала. Абдурахман молчал, Хазар бег прервал молчание: Да, добрых дел у Шанияз Хана много. По всей стране собрал мастеров и провёл хороший ремонт и пристройки в мавзолее Пелвана Махмуда, вот достраивает своё медресе, это же всё для потомков.
— Абдурахман, — сказал Хазар бег.
Услышав своё имя он очнулся от раздумий, обернулся.
— Ты знаешь? Вчера утром я спросил у Довдан бая, где ты работаешь. Хотел пойти и договориться о встрече. Он мне вот что сообщил: Пришёл на днях ко мне в хаммам родственник – визирь и за чаем рассказал: «Хан приказал немедля, иногородних учеников из медресе перевести на время в его летнею резиденцию. Если там волнения нарастают и появились среди рабов агрессивные дикобразы, эти ученики и учитель Абдурахман могут стать первой мишенью их стрел.» Вот так визирь передал слова Хана.
У Абдурахмана сейчас перед глазами прошла первая встреча с ним, человек на троне и доверительная беседа на равных о значении образования. И Абдурахман принял эту беседу всерьёз. Она его связала без верёвок и пленила без кандалов. Старался, днём и ночью работал. Уловил мечту Хана об университете, хотел помочь её реализовать. И он вспомнил встречу с ним при упоминании имени Индии Джайя. Хан вставил: И обсерваторию построим. Да… и в науке просвещённый, достойный. А после слов Хазар бега у него покатилась слеза по щеке. Смахивая слезу вслух сказал: Несчастный, а сам себя не смог уберечь. Хазар бег: Да, брат, все мы смертны, под одним небом живём.
Хазар бег на неделю отложил свой отъезд. Участвовал во всех проводимых прощальных процессиях и думал про себя: Как говориться, откладывать сегодняшнее дело на завтра не резон, как хорошо, что я вовремя выполнил обещанное. Целые недели Ичан и Дишан-Кала были во мраке траура. Только через неделю Хазар бег с друзьями, пожелав светлых последних покоев достойному рабу Аллаха, с которым при жизни он встречался лично, выехал из парных ворот Ичан-Кала на дорогу в сторону парных мостов, догонять свой караван.
Абдурахман успел в жизни сделать долгожданное путешествие, побывал в гостях у Хазар бега в Нишапуре, побывал в Сарагте, почтил память Баллы хана – друга своего учителя. Осуществил свою детскую мечту – посетил древний Мерв. Побывал в Анёве, поблагодарил Гандым ага и Тувак дайза. Как родного сына выходивших тяжелобольного, почти безнадёжного Сейида. Прочитал молитву в мечети, построенном по проекту учителя. По рассказам Хазар бега, Сейид пробуждался от девятидневного безмолвия и почти бездыханного состояния с мало понятными словами на устах: «Дом мира и согласия», где помирятся даже враги, даже огнедышащие драконы.
В последствии в Нишапуре Хазар бег у него спросил: Ты помнишь с какими словами на устах приходил в себя? Да, отлично помню. Я чётко слышал, как женщина негодовала и просила старика: Выброси, вообще с глаз долой, этот харам – трофеи сына. Нас Всевышний может лишить дара лечить людей и т.д. Я хочу её успокоить, но даже пальцем не могу пошевельнуть, чтобы не остаться немым и недвижимым. Собрав своё сознание в кулак, с великим усилием выдавил из себя слова, что на них можно построить «дом мира и согласия…» и со своими мастерами задержался там и выполнил данное слово своим спасителям.
Итак, Абдурахман тоже остался верен своему слову, до глубокой старости работал в медресе Хана. Потом его место занял сын. Даже в возрасте, с сыном навещал могилу друга Нурэтдина в Коне-Ургенче. Не терял связи с детьми Байраммурат ага, впоследствии внуки его породнились с внуками Хазар бега и Довдан бая.
Со словами «храни для потомков» передал сыну торбу Акгуша с её содержимым.
— О, отец своё бесценное богатство передаёте? – улыбнулся Хусейн.
— Сынок, тут отмечен судьбоносный и счастливый день, надежда, вера и большая человеческая мечта, своими глазами увидеть земной рай.
— Вы мне рассказывали, отец, это самая дорогая вещь в нашем доме, святой оберег.
— Мы с учителем очень торопились увидеть Мерв. Мечта сбылась, мы были там, только врозь.
— Отец, я слышал сколько раз и конец света высчитывали.
Он молча посмотрел на него, а потом сказал: Сынок надо верить и ждать лучшее, так поступали все наши предки. Дай Аллах вам терпения. В это время раздался первый крик младенца.
— Вот потом ему передашь всё это. А он дальше… Принеси-ка этого ангела сюда. Поправь мне подушку, чуть приподними.
Уже петухи пропели, светает. Попросил кумган, ему полили воду, вымыл слабеющие руки, сполоснул несколько раз рот. Тут открылась дверь, несли наспех завёрнутого младенца.
— Отец поздравляю, мальчик! Внук родился.
— Слава Аллаху, всё-таки дождался. Дай, Всевышний, ему как легендарному Гёроглы все сто двадцать. Пусть святой оберег поможет всем, даст терпения. Сынок, сам держи, руки у меня изо дня в день слабеют. Открой уши – прочитав молитву, прокричал ему на ухо: Имя твоё Искандер. Всем пожелал долгой и достойной жизни, счастья, здоровья, мира и согласия. С верой в Всевышнего и в пророчество, рассказанное любимым учителем, мечтая увидеть земной рай, дожил до глубокой старости.
.
Гюльсара Матпанаева,
февраль 2022 год, г.Ашхабад.
Комментарии