Как известно, в русской литературе 19 века преобладала традиция романов — «большого полотна». На книгах великих романистов того времени воспитывались поколения читателей, плеяды мастеров слова и критиков.
Но один писатель пошел против укоренившихся рамок, что в свою очередь, привело его современников в замешательство. Судили о нем уклончиво: признавали талантливость, но с первых же шагов в прозе советовали оставить рассказы. Все ждали привычного, ждали романа. Как вы уже могли догадаться, речь идет об Антоне Павловиче Чехове — «короле малой повествовательной формы».
Незадолго до своей смерти он сказал: » …Хорошо теперь писать рассказы, все к этому привыкли, а это я пробил дорогу к нему, меня еще все ругали… Требовали, чтобы я писал роман, иначе и писателем нельзя называться…»
Чехов создал множество рассказов, огромную и целостную систему, посвященную общей теме — России, родины русской земли и людей, которые на ней обитают. Это уже потом выяснилось, что из большого количества новелл Чехов сложил грандиозное целое — не роман, а своеобразный мир.
Можете ли вы представить, что в прозе Антона Палыча живут и действуют почти 8 тысяч персонажей? В них с эпической полнотой представлены все без исключения слои русского общества. Однажды, один из современников Чехова заметил, что «если бы Россия каким-то чудом вдруг исчезла с лица земли, то по чеховским рассказам ее можно было бы восстановить до мельчайших подробностей».
Но какие характерные черты его произведений? Это, в первую очередь, краткость. Хочешь уложиться в рамки маленького рассказика, будь добр, не разглагольствуй. Но такие методы никак не вредили художественной ценности его творений. Чехов мог в двух словах описать человека или местность так, что всем и всё становилось понятно.
Например, чеховский город, где происходит то или иное событие. В нем нет топографической достоверности, его незачем искать на географических картах. Антон Палыч называл его по-разному — то каким-нибудь смешным прозвищем, то просто буквой (город N), то реальным наименованием. Но от одной детали становится ясно, что это за местечко: «городишко за двести верст от железной дороги», «город лавочников, трактирщиков и ханжей» или же просто — «бесполезный город, о котором не пожалела бы ни одна душа, если бы он вдруг провалился под землю». И вправду, «Краткость — сестра таланта!»
А как он описывал человека, лишь дав ему «говорящую фамилию», характеризующую его как личность: Обдиралова, Добрякова, Очумелов, Червяков и так далее.
Центральная тема во всем творчестве Чехова — жизнь «маленького человека» в обществе, страх перед узурпаторами власти, авторитетами. Но люди в его изображении, в большинстве случаев, далеко не ничтожны; это крепкие, сильные души, но души, живущие в плену. Это — «люди в футляре».
Система рассказов, собственно, и посвящена исследованию различных граней духовного подчинения и рабства.
Простой, но очень яркий пример — рассказ «Толстый и тонкий». Два старых друга, которые не виделись со студенческой скамьи, встречаются на ж/д станции. Один толстый — высокопоставленный чиновник, другой тонкий — обычный служащий. Сперва они обычно общаются, как старые приятели, но как только «тонкий» узнает о его чине, весь складывается в поклоне, желая угодить своему «господину», да так, что «толстого» чуть не стошнило от всего этого притворства и раболепия.
Огромное множество чеховских произведений — это эпос порабощения, история, социология и психология чрезмерного чинопочитания. Антон Павлович понял, что деньги, пост, титул — все это лишь внешние атрибуты порабощения, не физического, а психологического, гораздо ужаснее первого. Если от крепостного права людей удалось освободить, то от страха перед чином, никак. Страх, в представлении писателя — тончайший инструмент духовного порабощения народа.
Эта «формула» ярко выражена в рассказе «Смерть чиновника»(1883). Некто Червяков (снова говорящая фамилия, намекающая на то, что он готов «ползать» перед начальством), мелкий чиновник, сидел в оперетте. Червяков чихнул. Сидевший перед ним генерал просто вытер лысину, ничего не сказав. Вот, собственно, и всё. Этого хватило, чтобы довести его до белого каления. «… Придя машинально домой, не снимая мундира, он лег на диван и …помер».
Стихия смеха — резкая сатира, юмор, шутка, иногда добрая, иногда беспощадная — противостоит скованности, робости и страху. Но у Чехова много юморесок и новелл, так сказать, просто смешных, без острого подвоха на социальную жизнь — » Хирургия», «Живая хронология», «Сапоги», » Лошадиная фамилия» и многое другое.
Однажды Антон Павлович записал: » За новыми формами в литературе всегда следуют новые формы жизни». Он пытался изменить жизнь своих соотечественников, дав огромный толчок беллетристики своего времени. Этим «толчком», все более наполняющийся смыслом и свободой, Чехов открыт и сейчас — не звонкой цитатой, сюжетом или даже не хрестоматийной строкой, а всем простором, правдой и красотой своего творчества!
Легкого и приятного чтения. До скорых книг!
Даниил Урядов
Комментарии