…продолжение
(Из уст в уста… из глубины веков. Начало XVIII века)
Ахал –Анев (Ягмыр Харманчи)
Когда ехал из Нишапура, он у Харманчи Керимберды хана оставлял свои большие прочные чувалы. Приехав и увидев их, наполненных отборным зерном пшеницы, у него стало легче на душе. Он всю дорогу думал: «А может, уже другому подороже продал? А что же я повезу в Нишапур?». Нет, слава Аллаху, всё нормально Керимберды хан слов на ветер не бросает. Увидел в глубине амбаров ещё несколько насыпей пшеницы. Там дверь была приоткрыта, и, оставив коня в скотном дворе, прошёл мимо и заглянул, чтобы поздороваться с Ягмыр харманчи – уважаемым человеком у Керимберды хана, и известным в округе своей мудростью, честностью и справедливостью. Только он знал, сколько хлеба закладывается в закрома, сколько необходимо населению до следующего урожая, сколько надо оставить на семена, какое количество можно продавать. Действительно он был здесь и тут же увидел Хазар бега, направился к нему навстречу, обнял его как родного: «Слава Аллаху, ты жив и здоров. Вернулся? Очень рад. Когда приехал?».
— Только что, первым здороваюсь с тобой.
— На днях вспомнил тебя. Вон, твои чувалы ребята наполнили.
— Вижу, вижу, спасибо от всего сердца. А я подумал, может быть, ты по южному пути поехал, и давно в Нишапуре. За зерном, думаю, после Рамадана заедешь.
— Да, нет, Ягмур ага, я из-за них вернулся по северной дороге. В первый раз обратно возвращаюсь по этой дороге, но слава Аллаху, всё нормально. А как тут у вас дела, как Хан ага, его семья? Как дела с соседями?
— Слава Богу, нормально, тихо, мирно пока. Сердар выехал к джигитам, где один день в неделю проверял их боевые навыки.
Узнав, что хана нет, Хазар бег поспешил к выходу, а Ягмур-харман его сопровождал.
— Я остановил караван на обычном месте, буду со своими ребятами. К возвращению Сердара, загляну.
— Будем ждать.
Ата, увидев Хазар бега, побежал к лошадям, а там как-то нечаянно упал на левую руку. Привёл коня хозяина, а повод своей лошади держал подмышкой – рука была навесу. Ягмур ага заметил, — что-то не так: «Ну-ка, парень, покажи-ка руку». Когда он тронул кисть, тот вскрикнул от боли.
— Хазар бег, у него перелом.
— Да неужели, когда он успел?
— Ничего страшного, у нас в селении есть семья – муж и жена — хорошие тебибы.
И, подозвав из своих людей одного: «Овезклыч, быстро отведи парня к Гандым ага. У него перелом кости левой руки».
— Агам, я его недавно по пути видел, поздоровались, он ехал в сторону караванной дороги. Ничего, Тувак разберётся, что к чему, и поможет ему.
Овезклыч помог Ата взобраться на лошадь. Выехали со двора. Хазар бег поскакал к своим ребятам. Караванбаши, увидев Хазар бега, скачущего одного, как вкопанный, стал дожидаться. Взяв поводья коня хозяина, спросил, всё ли нормально?
— Да, слава Богу, Сердара до вечера не будет, и ещё хорошая новость «все наши чувалы наполнены отменной пшеницей».
— О, спасибо за хорошую весть.
— Только вот твой племянничек на ровном месте руку поломал.
— Да всю дорогу что-нибудь придумывает. Недотёпа. Я тогда поеду к нему?
— Нет, занимайся тут своими вопросами. Я его отправил в сопровождении к тебибу. Потом его привезут.
Подошёл Довлетгельды: «Хозяин, поручения ваши выполнены. Сейчас повар будет здесь организовывать обед. Хворост набран. Там по арыкам вода течёт, по обочинам есть деревья — мы постелили циновки и кошмы».
— Хорошо, Довлетгельды, слушай: из полосатого чувала с овсом вытащи футляр, знаешь, с чем? — Тот кивнул головой. – Купи на базаре у сельчан красивый ковровый хорджун. Из чувала для подарков вытащи красный узел с зелёным чаем. Один зелёный узел с сухофруктами и маленький белый узелок с леденцами. Положи это всё в хорджун.
— Понял, хозяин.
— Подожди, для всех нас достаточно одного. Кто не имеет терпения дослушать до конца, — Довлетгельды виновато смотрел вниз. – В другую суму хорджуна положи кусок сукна, который я велел отрезать из рулона Довдан бая.
Довлетгельды кивнул головой, отправился выполнять. Задымили костры. Ёллы нёс охапку горячих лепёшек, рано утром заказанных у тамдыров. Хазар бег присел у канавки, помылся холодной журчащей водой, и направился в сторону расстеленных кошм, прилёг. Расстелили скатерть и уже принесли вычищенную песком до блеска и вымытые арычной водой пиалы. Как только принесли чай, Хазар бег, чтобы не уснуть, налил себе чаю, ел сюзьму с горячими лепёшками. Потом принесли мясное блюдо «шор».
Поев досыта, выпив чай, не то, от усталости, не то от радости, что поедет с зерном, расслабился и уснул на целых два часа. Проснулся от разговоров, открыл глаза, увидел хорджун рядом на кошме.
-Довлетгельды: «Ата, что ты делаешь?».
— Воду пью.
— Зачем ты руку в холодную воду засунул? Только что Новруз наступил, она ещё холодная, а у тебя перелом.
— Я же другой рукой пью, ясное дело. Организм – один.
— Пока рука не зарастёт, ты себя должен держать в тепле. Что тебе костоправ Гандым ага сказал?
— Это тётенька. Зовут её Тувак, она руку покрыла желтком яйца с солью, завязала, потом сверху вокруг руки обложила одинаковые палочки и вновь обвила повязкой. И сказала, что если ночью повязка будет давить, одну палочку можно вытащить. Руку вниз не опускать, пусть всегда будет на тряпице, завязанной на шее. Если остановитесь надолго, через неделю велела прийти.
— А больно было?
— Нет. Это тётя, как моя мама, сразу меня успокоила: «Верблюжонок мой, не бойся. Больно не будет. Тебе сразу полегче станет». И ещё мне кусочек хлеба с сюзьмой дала.
— Да ты ещё голодный, наверное, пойдём к костру.
Котла над костром не было, Довлетгельды нашёл его поодаль, но мяса в нём не осталось. Он был чистым. На догорающем костре булькал кувшин с водой для чая. Тут рядом стояла шапка повара со свежими яйцами, видимо, он купил их у сельчан для завтрака.
— Вот, Ата, тебе чай, вон там лепёшки, — Довлетгельды разгрёб горячую золу и положил туда два яйца, и сверху укрыл золой.
— Видишь, это для тебя, так как ты без обеда остался. Вот два раза посчитай до ста, потом, на, вот этой палкой выкати их, они за это время испекутся, приятного аппетита, — и пошёл к хозяину. Тот попросил: «Довлетгельды, ну-ка подвинь ближе хорджун, покажи, что там».
— Там всё нормально.
— А теперь привези дутар и гиджак.
Подошли караванбаши, Ёллы и повар. Хозяин дал им соответствующие задания: «После ужина через два часа на свободные верблюды начинайте грузить зерно, затаренное у Ягмыр хармана в амбарах. Весь груз рассчитан на сорок верблюдов. Наберите достаточное количество еды и воды. Утром на рассвете тронемся.
Все мигом пошли выполнять поручения. Через некоторое время вернулся Довлетгельды, захватив с собой музыкальные инструменты.
— А теперь приведи коней. Все лошади были привязаны к деревьям у арыка. Довлетгельды, проверь, заменили ли подковы.
— Да, хозяин.
— Возьми и лошадь Ата. Ночи холодные, он может руку застудить, мало ли что. Оседлай лошадей, проверь все подпруги.
Довлетгельды позвал Ата. Помог взобраться на лошадь с перевязанной рукой, и все трое поскакали в сторону замка Керимберды хана. По дороге хозяин отправил Довлетгельды к Ягмыр харману: «Пока светло, проверь надёжность шнуровки чувалов. Мы поедем медленно, будем тебя ждать у первой сторожки с охраной. Смотри, не заставляй ждать долго».
Он сразу же повернул коня, поскакал в указанном направлении. Хазар бег с Ата, оглядываясь по сторонам, не торопливо ехали в сторону замка-крепости Керимберды хана. По дороге они любовались неописуемой весенней первозданной красотой природы. По обе стороны дороги до самых гор простиралось море цветущих красных маков, разноцветных тюльпанов. Кое-где голубели островки колокольчиков, а между ними виднелись маленькие поляны с жёлтыми одуванчиками. Что-то фиолетовое виднелось: «Ох, Хазар бег двадцать лет прошагал по земле, пора бы всю растительность знать назубок».
Запах лаванды и множество другой цветущей и не только растительности, только что из земли прорастающей травы очаровывал. Дикие — мята, чабрец, петрушка, морковь и лук. Все это разнообразие одурманивало не только путников, но и птиц, порхающих бабочек и стрекоз, кузнечиков, сверчков. Хазар бег, наблюдая их танцующие движения, слушая звуки птиц и насекомых, думал: «всё это гармония весеннего пробуждения мира живой природы».
Оглянулся назад. Лошадь Ата отстала, остановил своего коня. Конь почуял свободу поводьев, потянул на обочину за приглянувшейся травкой. И тут рядом выпорхнула куропатка, сидевшая на кладке.
— Вот, глупая, не могла свить гнездо подальше от дороги, и обернулся, посмотрел на Ата, как тот карабкается на лошадь. – Всё-таки с одной рукой без помощи залезть на лошадь трудно. Зачем он остановился, может, по нужде?
Потом догнал.
— Что, Ата, отстал?
— Да, смотрю, с одной ноги чокай – (лапоть из толстой кожи без подошвы) выпал. Я с одной то рукой не так привязал.
Хазар бег покачал головой, улыбнулся про себя: «А как я в пятнадцать лет себя вёл? Конечно же, не так. Я в этом возрасте уже замечал ошибки взрослых, даже отца, но конечно, ему ничего не говорил. И сам себя успокаивал. В природе не всё одинаковое: одни деревья растут быстро и дают плоды скороспелые, а другие развиваются медленно и плодоносят позже. Вот и дети также».
Дошли до сторожки, повернули голову назад и увидели в дали клубок пыли. Это их догонял Довлетгельды. Замок был уже близко, виден был как, на ладони. Охрана у ворот заметила всадников у сторожки отправила одного из своих встречать гостей. Хазар бега гонец сразу узнал, почтительно поздоровался, проводил гостей до дворца Керимберды хана.
Ограниченная площадь территории замка заставляла с умом использовать каждый клочок земли. По периметру высоченного забора выстроились глинобитные пристройки для работы и жилья в холодное время года, мастерские, скотный двор, конюшня. В середине был хауз с проточной водой, но арыков не было, значит, вода поступала и вытекала по акведукам. Хазар бег о них слышал в Индии. По всюду росли гуджумы, а одно дерево было с большой кроной, видимо, ему лет пятьдесят. Говорят, к столетнему возрасту его ветки достигают земли. Вокруг были расставлены белые юрты, может быть девять или двенадцать. За комплексом строений замка проглядывалось селение, расположившиеся вдоль стекающегося с гор ручья. Юрты были в основном белые. Там в дали, у больших насыпей торчали трубы из землянок и глинобитных домов, и рядом с ними также были юрты.
Оглянувшись Хазар бег подумал: «Уютное место для жизни». Коней увели, гостей попросили в просторную юрту, устланную коврами. Туда вошёл сам Керимберды хан, по-домашнему с чекменем на плечах. Довлетгельды и Ата вышли на воздух. Керимберды хан обнял Хазар бега: «Слава Аллаху, жив, здоров, невредим, проходи, поудобнее располагайся». Тут вошли слуги с новыми коврами, и постелили их поверх других – один хану, а другой Хазар бегу, положили подушки.
— На днях вспоминал тебя, Баллы хана.
Один из молодых людей сервировал дастархан. Хазар бег обратился к нему: «Позови, пожалуйста, Довлетгельды».
Тут же приоткрыв полог юрты, внутрь заглянул его приказчик.
— Принеси хорджун.
Тот принёс суму с подарками и деревянный футляр, а сам быстро вышел. Хазар бег открыл футляр, достал боевую саблю с рукояткой из слоновой кости, преподнёс хану.
— Это тебе дар от заочного друга твоего – Баллы хана и моего родственника из далёкой Индии. Пусть это оружие украшает твой гостеприимный дом и напоминает о друзьях, живущих за тридевять земель, но очень близких сердцем и духом, — и придвинул хорджун. А это гостинцы от меня. И из одной сумки вытащил ткань, положил на ковёр: «Вот это английская ткань – сукно называется, соткана на машине-станке».
И потом он долго рассказывал Керимберды хану об англичанах, которые строят в Индии чайные, швейные, ткацкие фабрики и школы, а также привозят много товаров. Рассказал о своих друзьях. Потом уже за полночь Керимберды хан спохватился: «Хазар бег, я тебя утомил разговорами. У тебя для дестана, небось, уже и сил не осталось».
— Да что ты, хан ага, для дорогих мне людей, я постараюсь из того света вернуться и спеть свой любимый дестан.
Довлетгельды уже сидя спал, а Ата давно похрапывал, однако пришлось идти за инструментами. Довлетгельды держал их наготове. Через минуту-две после настройки зазвенели струны. Услышав музыку и песни из всех юрт спросонья высыпали люди, и стар и млад, женщины рассаживались вокруг юрты с одной стороны, а мужчины группировались с другой.
В соседней юрте после ужина дед рассказывал внукам-двойняшкам семилеткам о славных батырах, храбрых, бесстрашных, сильных, которые защищали свою Родину. И вдруг один навострил уши, начал деда дёргать за рукав: «А что дальше?». А другой: «Подожди, дай ему вспомнить». Дед произнёс: «Ребятки, вы слышите музыку?».
— Да, и песню слышим.
— Ну-ка одевайтесь. Это Хазар пальван приехал, и начал исполнять свой дестан о смелом, сильном батыре Гёроглы, о ком я вам рассказывал. Остальное там и дослушаем, и, взяв обоих мальчишек за руки, привёл их к юрте. Они тихо подсели к мужчинам. Один из слушателей прошептал: «Сопы ага, уже поздно, их то зачем ты сюда притащил? Пусть бы спали».
— Пусть услышат из уст бахши о храбрости батыра Гёроглы.
Подперев личико кулачками, оба в объятиях деда дети слушали, внимали повествованию в песне, а затем в устном разъяснении исполнителя. Уже пропели первые петухи, когда певец умолк. Дети уснули на руках у взрослых, и никто не тронулся с места до самого конца. Когда Хазар бег завершил последнюю песнь, поднялся, чтобы размять ноги, хан поблагодарил его, крепко обнял. Вытерев пот с лица и шеи, Хазар бег попросил Ата налить ему пиалу чая. Затем вышел из юрты и глазам своим не поверил – пройти нельзя было через слушателей, ступить некуда. Кто утирал слёзы от радости, кто ликовал и громко благодарил бахши за предоставленное редкое удовольствие.
Сопы ага передал спящих внуков сыну и невестке, подошёл поздороваться и, обнимая Хазар бега, благодарил Аллаха за то, что есть такие люди на грешной земле.
— Спасибо, сынок, за праздник. Спасибо Керимберды хану за таких его друзей. Пусть Аллах тебя отблагодарит.
Хазар бег еле вырвался из окружившей его толпы почитателей, прошёл к хаузу, ополоснул лицо, вернулся в юрту выпить пиалу тёплого чая, и сразу уснул, очнулся через два часа. Тут же в середине юрты в очаге жарился кебаб и скворчала яичница в топлёном масле. Он быстро умылся с кумгана, оделся, придвинул к себе полный только что заваренный чайник, съел яичницу, напоследок поднял железную посудину, и глотнул топлёного масла. Опустошил свой чайник чая. Прочитал молитву во здравие хлебосольного друга. Довлетгельды и Ата подняли руки «Амин». В это время в юрту вошёл Керимберды хан с двумя взрослыми сыновьями. Они преподнесли гостям новый ковровый хорджун с текинским орнаментом, наполненный ответными дарами. Тепло попрощавшись с другом и его домочадцами, Хазар бег и его сопровождающие вскочили на своих коней и поскакали вдогонку своего каравана.
Вечерело, уже на западе обозначился багровый закат, когда они вдали увидели замыкающих животных своего каравана. Узнав в мелькающих позади всадниках своих, караванбаши, руководитель погонщиков и следопыт остановили своих коней. Дождавшись отставших, они здоровались, радовались, что все благополучно воссоединились. Разговаривая на ходу, двигаясь вслед за степенно продолжающим путь караваном. Ёллы сказал: «Дорога ровная, погода спокойная». «И ночи лунные, — вмешался караванбаши. – Хозяин, если не возражаете, то ещё часов пять-шесть можем идти вперёд, а там недалеко есть такыр, а за ним – пески с богатой растительностью, — там и остановимся на несколько часов».
— Да, только прибавь скорость.
Итак, не заворачивая в Теджен, дойдя до условленного места, все остановились, чайханщики разожгли костёр, перекусили, выпили чаю, кто успел, на несколько минут или полчаса вздремнули. Однако по сигналу все быстро поднялись с места и снова устремились в путь. Эту дорогу сократили на два дня, прошли ускоренным темпом. Головная часть вереницы верблюдов подошла к караван-сараю Мерва, где, конечно, нашлись старые знакомые и много друзей Хазар бега.
Мерв
Сразу же Довлетгельды отправился к Оразгельды баю, близкому родственнику Ханджар сердара, в доме которого он раньше останавливался. Поскольку в этот раз они разминулись, встретил их его сын Алланур.Хазар бег передал привет от отца, которого он встретил у колодца, что он в полном здравии, продолжает свою путь. Тот обрадовался встрече с другом отца. Они договорились по поводу реализации сукна, шелков, бархата, серебра. Хазар бег назначил цены, и в один из дуканов Алланура было выгружено всё, что было предназначено для продажи. Алланур в свою очередь оповестил торговцев Мерва о наличии названных товаров, ценах, а Хазар бега вечером пригласил к себе в гости, выделил апартаменты с тем, чтобы Хазар бег жил у него столько, сколько будет в Мерве. Хазар бегу, главное, надо было увидеться с Ханджар Сердаром по просьбе Баллы хана.
Хотя он очень торопился, но выполнил важное поручение — передал подарок от Баллы хана, такой же, как накануне — Керимберды хану. Ему также предстояло встретиться с учёным из академии и передать ему письмо от Сейида, рассказать, что он сейчас в Индии у своего учителя, известного индийского астронома, астролога и математика Индия-Джая, что они готовят его учебники на арабском языке, а также сообщить о его желании в будущем посетить Мерв.
Хазар бег рассчитывал уложиться в неделю, но управился за пять дней. Алланур, храни его от дурного глаза, — сын его друга оказался на деле очень энергичным, умелым, с купеческой жилкой, быстро всё помог реализовать, собрать деньги. И встречи организовывал удачно с Ханджар Сердаром, и с Ахуном Академии. Так что уже на шестой день караван его, завершив все дела, выехал в направлении Сарагта. Хазар бег всё это время молил Всевышнего, чтобы успеть до Рамадана вернуться в родной дом. Так что, по возможности они прибавляли скорость.
Сарагт
Сарагт тоже был чем-то родным местом. Мать караванбаши была родом из Сарагта и её многие родичи поныне жили там. Двадцать верблюдов и восемь погонщиков также были наняты Ходжамуратом оттуда. Родители Ата там проживали, но его три года тому назад Ходжамурат забрал к себе, учил вертеться в этом сложном мире. Обещал родителям женить его, когда придёт время. А дома были ещё младшие — шесть мальчиков и одна девочка.
Скоро вдалеке показались первые юрты, пасущийся домашний скот. В караване подсчитали, что доехали до Сарагта на два дня раньше, чем рассчитывали. Довлетгельды догнал Хазар бега: «Хозяин, подъезжаем, какие будут распоряжения?».
— А ты определил каждому, кто здесь остаётся, сколько чего дать?
— Да, и даже переговорил, кто в чём нуждается.
— А что?
— До начала уборки пшеницы остаётся один месяц. Так что каждому погонщику с верблюдов надо дать по батману (20 кг) пшеницы, по пять килограммов риса, маша, кунжута и джугары. Если кто от последних откажется, им ещё батман пшеницы, а также по два килограмма соли и четверть кг чая. Каждому один платок, по отрезу ткани: алача, бязь, деревянные расчёски, вилы и серпы, и по одному гопузу, а также кушаки и серебро в монетах. А потом, хозяин, всё, что им там приглянулось из сухофруктов и другие гостинцы понемногу они сами везут.
— Ну, это их дело. А с Ата, его отцом Ходжамурат рассчитается.
— Нет, так не пойдёт, ему ровно столько же выдели, как и остальным. Как его рука?
— Всё хорошо. Он давно эти камыши выдернул, выбросил и повязку снял.
— А сколько дней прошло?
— Уже дней двадцать. Ему уже шестнадцать исполнилось.
Остановились у родственников Ходжамурата. Пока Довлетгельды и караванбаши проводили расчёты с погонщиками и за нанятых верблюдов расплачивались, рассуждали, что тут каждому погонщику понадобится арба, чтобы до дома с грузом добраться. Тем временем во дворе для гостей разделали барана, поставили несколько котлов для шурпы, ярмы и плова. Рядом на углях в кувшинах кипела вода для чая. Во дворе стоял гвалт – бегали и шумели маленькие дети, лаяли хозяйские собаки, не утихало кудахтанье кур и крики петухов, ржание лошадей и крики ослов. Как никак, в село прибыл караван из девяноста верблюдов и целой дюжины лошадей.
Прибежали родители Ата. Плакали от радости, обнимали своё чадо, целовали, благодарили Аллаха за то, что их сын жив, здоров, вернулся домой. Хазар бега отвели в гостевую белую юрту, где сидели за чаем уважаемые почтенные яшули и тесть Ходжамурата. Расспросив о здоровье, все молча пили зелёный чай из Чинмачина. Не смотря на почтенный возраст, яшули выжидательно, с горящими глазами смотрели на путешественников, которые только что вернулись из далёких стран. Хазар бег поглядел на них: «Уважаемые яшули, я очень рад встрече с вами и благодарю Всевышнего за это».
— Амин, — произнесли все.
— Сколько бы городов я ни проезжал, везде, слава Аллаху, — мир, согласие и достаток. Нигде не встречал раздора, мора и голода.
— Слава Аллаху, — произнёс кто-то. — Пусть всегда так будет.
— Был в Индии, Китае, из городов – в Фергане, Самарканде, Бухаре, переходил до большой воды Джейхун, в Хазараспе был, Хиве, пересёк Кызыл-Кумы, Кара-Кумы, побывал в Ахале, Мерве. Всё сразу рассказать невозможно, и если у кого-то есть вопросы, или кто-то что-то желает уточнить, спрашивайте, не стесняйтесь.
— Спасибо. Мы от радости места себе не находим, счастливы поговорить с таким человеком.
— Вам потом односельчане ваши, а также Ата, ваш внук, что были с нами, подробно обо всём расскажут.
Уже по мере готовности начали разносить блюда – одно вкуснее другого. В это время в юрту вошли ещё трое – главный мулла, его сопы и мираб, поздоровались, познакомились. И им принесли чаю и угощение. Потом мулла заговорил.
— Хазар бег, мы слышали, что везёшь зерно. До урожая ещё целый месяц. У нас, сам знаешь, и не только у нас, но и во всём Хорасане не добрали урожай зерна. Наши сельчане в большой нужде. Вот почти у ста семей – ни крохи.
Хараз бег налил себе в пиалу чая и долго смотрел на чаинки.
— Яшули, при всём желании я всех накормить не смогу.
— Да, это, конечно, так, но сколько сможешь, помоги несчастным.
Тут тесть Ходжамурата спросил: «А расплатиться они смогут?». Вопрос повис в воздухе. Ата разносил чай сидящим. Хазар бег обратился к Ата: «Позови Довлетгельды». Тот мигом прибежал.
— Довлетгельды, из тех двадцати верблюдов, которые мы здесь оставляем, сколько с зерном?
— Шесть неров.
— Тогда пятьдесят батманов пшеницы и пятьдесят батманов джугары оставишь в Сарагте. Уважаемый мулла, этот объём прошу справедливо разделить среди нуждающимися семьями. Пусть взамен каждая семья изготовит верёвки хорошего качества из хлопка, шерсти, кендира. У кого есть бараны – пусть сваляют кошмы небольшие – на одного человека. Но только чтобы качественные были, чтобы я мог с гордостью сказать, что эти изделия – сарагтские.
— Аллах знает, когда ещё через это место будет проезжать мой караван, но через месяца два Ходжамурат приедет за ними.
Все сидящие произнесли длинную молитву в честь и во здравие Хазар бега: «Спасибо аллаху, спасибо Спасителю», — повторяли они. Подошёл Ходжамурат: «Спасибо, хозяин. Я знал, что ты такой мужественный, решительный и добрый человек. Пусть тебе во сто крат воздастся от Аллаха».
— Ходжамурат, хватит, пусть люди отдохнут. Пять-шесть часов, с восходом Луны выезжаем.
Хазар бег остался в юрте один. Только Ата бесшумно собирал после гостей пиалы. Отвернувшись к стенке, он склонил голову на подушку и тут же уснул. Проснулся, когда солнце садилось. Вышел, размял ноги, умылся. Уже в юрту несли кебаб и чай. Наскоро поужинав, вышел, Ата уже держал за поводья лошадей. Собрались его родители. Хазар бег обратился к отцу: «Если хочешь, на время Уразы оставь сына дома».
— Сынок, тут у меня их достаточно. У тебя он, как у Аллаха за пазухой. Я тебе его доверяю, — и стал молить Аллаха, просил здоровья и удачи доброму молодцу, на которых держится матушка-земля.
Вскочив на коней, галопом двинулись в сторону каравана, и через некоторое время услышали колокол головного верблюда, за которым тронулась вся колонна. Хазар бег, глубоко вздохнул: «Ну, удачи нам всем».
— Амин, — громко сказал Ата, — приструнил коня.
Уже который день они ехали, казалось, последний отрезок дороги, но она Хазар бегу показалась длиннее всех других. Он тут проезжал уже не один десяток лет. Вроде бы знал, каждую кочку, каждый куст саксаула, гребенчука и гандыма, каждый придорожный камень. А сегодня здесь всё благоухает, цветёт, как будто, они следуют через цветущий сад. Но всё равно, Хазар бегу было не до этой красоты, его тянуло домой.
Приближался встречный караван, Хазар бега узнавал каждый погонщик, кидали шапки в воздух и громко кричали: «Салам алейкум!», поздравляли на ходу со счастливым возвращением. Тамошний караванбаши остановил своего коня. Поравнявшись с Хазар бегом, почтительно поздоровался, сказал, что на Джума намазе в мечете видел его отца, что он жив, здоров, говорил, что сын обещал вернуться к Рамазану.
— Но только сам Аллах всё знает, дороги длинные, всего не предугадаешь. Пусть Аллах сделает, как лучше.
— Я вижу, и ты в дороге уже? Счастливой дороги тебе, удачи во всём. А главное, живым, здоровым вернуться.
Хазар бег слез с коня: «Дай, брат, я тебя обниму за хорошие вести». Затем караваны разошлись в разные стороны, расстояние между ними всё увеличивалось, а эти двое всё стояли и разговаривали. Хозяин каравана проведал, что он недавно был в Мерве, а сейчас едет в Коне-Ургенч, где закупит зерно, хотя скоро урожай. Всё равно, для осени нужны хорошие семена.
— А что ты туда везёшь?
— Кошмы, ковры, обувь, домашнюю утварь, чувалы, хорджуны, всего понемногу.
— Ну, до встречи, брат. Попутного ветра тебе. Большой привет Реджеп баю.
— Удачи.
Нишапур
У Хазар бега немного отлегло от сердца, когда он услышал, что отец жив-здоров, и что дома всё спокойно. Через два дня уже с холма был виден Нишапур: «Родной мой город, я тебя люблю за то, что я тут родился. Земля большая, много в ней видел красоты, а невиданной осталось сколько? Но каплю моей пуповинной крови впитало это место на Земле. Люблю всех — дорогих родителей, любимую семью. Тут дорогие мне люди и всё, что мне дорого. Хотя у тебя улицы не ровные, и заборы кое-где подкосились, — всё равно люблю. Раньше я на это не обращал никакого внимания, а теперь, когда увидел другие города покрасивее, вижу большую разницу. Что делать, всё познаётся в сравнении… Говорят, наши предки пришли сюда с севера. Сколько же веков прошло? Если даже прадеды отца похоронены здесь». История тому свидетель, по сей день, когда собираются аксакалы, говорят, когда на троне восседал наш далёкий предок, знаменитый полководец Алп Арслан, Нишапур процветал. И теперь, когда прошло пять-шесть веков, народ помнит своих прославившихся сыновей. Потом, кто только тебя не завоёвывал, кто только ни грабил. Мира тебе, родной Нишапур.
Когда спустились в низину, Хазар бег подозвал Довлетгельды, дал ему последние поручения, в какие ворота заходить, где разгружаться, и кого поставить в качестве ответственной охраны, и каких именно верблюдов с известными Довлетгельды грузами везти прямо к нему домой. Потом пригнулся к своему коню, похлопал его по шее, попросил поскорее доставить его домой. Конь понял его с полуслова, как будто получил особую команду, и помчался как ветер. Ата не понял, в чём дело. Довлетгельды ему: «Следуй за мной и слушай мои поручения».
Скакун, весь взмыленный остановился как вкопанный, ровно у ворот дома. Услышав топот конских копыт, отец сразу взглянул за ворота, на миг остолбенел – перед ним стоял его сын. Он обнял отца, как богатырь, приподнял, а отец всё целовал его голову. Вышел конюх, завёл коня. Все домочадцы выбежали наружу — встречать, кто в чём, а мама и вовсе босиком побежала, глаза от слёз ничего не видели. Сын схватил её, чтобы обнять. Она что-то сквозь слёзы прочитала. Дети стали прыгать на отца, и трёхлетний внук прибежал.
— Вот видишь, отец, это, наверно, и есть счастье.
— Мама дай я тебя ещё раз обниму и вдохну твой запах, как в детстве.
— Сынок, молодец, если до сих пор помнишь запах материнского молока.
А жена Айгуль — милая, кроткая, ждала своей очереди, чтобы подойти к долгожданному своему.
— Да сынок, это и есть счастье, большое счастье.
Потом начала собираться многочисленная родня. Все от мала до самых старших с искренней любовью, радостью обнимали Хазар бега. Вот сила заповеди — возлюби ближнего своего! Хазар их любит всех, никого без внимания не оставляет. В каждый приезд, всем подарки раздаёт, пусть, это просто расчёска, деревянная свистулька или гопуз. Никогда не говорит про их недостатки, всех любит одинаково, и они такой же любовью ему отвечают.
— Спасибо, за понятливых, мирных, добрых детей.
Наконец, все вошли в гостиную, расселись. Отец, сын и внук. Трёхлетний внук прошел мимо прадеда и сел на колени своему деду, хотя его десять месяцев не было дома. Все громко расхохотались. А дед: «Все тянутся к доброму, улыбающемуся, красивому. Берите пример с Хазар бега».
Хазар бега на некоторое время задержали в селении. Отец с внуком отправились обсуждать вопросы завтрашнего пира по поводу благополучного приезда сына.
А на третий день начинается Рамазан. Хазар бег был удовлетворён собой — всё-таки выполнил обещание, данное отцу. Приехал на три дня раньше. Люди заранее готовили себя психологически к этому священному месяцу – воздержание от еды и питья в течение светового дня. День намного удлинился, благо, такой сильной жары ещё не было. Пока привыкали, в течении дня по нескольку часов отводили для сна. А ночами ели, пили. Хазар бег ни минуты не смолкая, рассказывал отцу обо всём, что было во время путешествия. Особенно он любил слушать про красивую Индию, про экзотических животных, традиции и обычаи этого народа. Любил слушать про успехи Баллы хана и всё время молился за него. А про Хиву он знал всё. Друзей сына знал по именам. У кого кто родился, у кого сын женился. Почём там сладкий ароматный инжир или абрикос, тающий во рту как сахар.
В ежедневных рассказах сына было столько восхищения от новых друзей, скреплённых обетом вечной дружбы, что после каждого рассказа о них, отец, глядя куда-то вдаль, поговаривал: «О, Аллах, спаси их, сохрани, дай терпения и счастливого возвращения к своим родным».
Про кувшины рассказывать он пока повременил, подумал, что надо дождаться до конца Рамадана. Всё-таки, после поста отец готовит себя в дальний путь к святыням. Конечно, ему хочется самому побывать в Индии, познакомиться с Баллы ханом и новыми друзьями своего сына. Десять лет назад он так и сделал — взял его с собой. Доехали до Хивы. Там за три-четыре дня у всех погостили, всё посмотрели, и на базаре встретили хорасанцев, которые возвращались домой.
Вечером отец стал упрашивать сына отправить его с ними домой. Сколько сын не уговаривал, он стоял на своём: «Видишь ли, очень длинная дорога, и сын твой ещё мал, а ты всё время в пути. Значит, я должен дома оставаться, вместе с родными».
— Я мечтал поклониться твоему святому. Аллах, святыни и святые у нас одни и те же. Живы-здоровы будем, когда будешь готов, отвезёшь меня в Мекку.
— Иншалла, отец, и туда отвезу.
На базаре они накупили домой подарки и всё необходимое в дорогу отцу. Из своего каравана он взял двоих нанятых погонщиков, заплатил за оба конца, выделил двух верблюдов, одну лошадь. Обязал караванбаши довести отца до ворот дома в Нишапуре, а сам всю дорогу беспокоился: «Как он?». Благо, через шесть месяцев, уже в Китае, встретил своего знакомого купца из Исфахана, который сообщил ему, что его отец благополучно добрался до дома. С этого дня он стал спать спокойнее.
Тогда не получилось. Он хотел показать ему Бухару, Самарканд, Фергану и т.д. Уже через неделю будет праздник окончания Уразы. Отец, слава Богу, бодрый. Хазар бег старался всё время находиться среди домочадцев. Внук, трёхлетний Тахир «седлал» его, усевшись на шею. Женщины дома всё время заняты – прядут, ткут, шьют. А тут – праздник, все будут заходить, родня и знакомые, соседи. Всех надо угощать. Поэтому за два дня до праздника уже начали печь, готовить угощения, подарки.
По окончании поста в Соборной мечети состоялся намаз. Народу было очень много. Тут они узнали, что паломники, отъезжающие в Мекку, отмечаются у имама мечети. Подошли к нему, когда люди более-менее разошлись. Имам прочитал молитву и просил благословения Аллаха для осуществления их мечты.
Вернулись домой. Отец сиял, был в хорошем праздничном настроении, встречал и провожал гостей, сам со стариками по случаю праздника обошёл всех соседей, знакомых, родных. Когда завершился трёхдневный праздник, попросил сына сходить в мечеть, узнать, есть ли среди записавшихся паломников знакомые, и какая группа каким образом намерена добираться?
Хазар бег сходил и всё подробно узнал, потому что до Курбан байрама оставалось два месяца и одна неделя. Дома уже всё было готово для дороги и сами не заметили, как уже оказались в пути в группе паломников. Благополучно добрались до Исфахана. Там Хазар бег нашёл своего знакомого торговца, который всю группу принял как дорогих гостей. Он предупредил торговца, что скоро с караваном сюда прибудет его сын Безирген, который везёт шёлк, бархат, индийские камни и чеканную посуду, чай. Прибудет за неделю-две до праздника и попросил помочь ему.
И он же помог Хазар бегу нанять несколько надёжных крытых телег, запряжённых парой лошадей. На них путники добрались до Армуза и Маската, а оттуда на баржах по воде до Джиды. Как потом рассказывал Хазар бег, многих в пути укачивало, но мы с отцом быстро привыкли. Наша группа прибыла накануне Курбан байрама. Вся группа молилась на Хазар бега, который всем безотказно помогал в пути. И здесь на месте также сам всё организовывал – занимался размещением, едой, следил, чтобы никто из группы не отлучался, не заблудился, чтобы никто из пожилых не упал в толпе, и не оказался под ногами. И сам выполнял все ритуалы — достигнул своей давней мечты – поклониться Святыне.
Собрав символические подарки родственникам, Хазар бег стал собирать свою группу в обратный путь по тому же маршруту. По которому приехали. К ним присоединились ещё двое паломников из Исфахана, поскольку их попутчики отправились через Багдад. Глядя на Хазар бега, отец часто произносил: «О, Аллах, дай ему сил и терпения».
— Отец, не волнуйтесь, всё будет хорошо.
Хазар бег со своей группой уже через пять с половиной месяцев со дня отъезда из дома уже был у ворот Нишапура. Их встречали толпами. Каждый хотел дотронуться руками хотя бы до одежды. Затем по случаю благополучного приезда участники поездки раздавали пожертвования. Целую неделю отдыхали с дороги.
Как-то отец после вечернего намаза, свернув молитвенный коврик, сидел. Вошёл Хазар бег.
— Заходи, заходи, сынок.
За Хазар бегом зашёл Тахир.
— А ты, иди, верблюжонок, тебе уже давно пора спать.
Зашла бабушка, поставила чайник чая, забрала внука. Отец подвинул чайник с пиалой к Хазар бегу: «Сынок, пей, если хочешь. Я уже от позднего чаепития отказался, возраст не тот».
— Да, что вы, отец. Вот наш попутчик с бородавкой на носу – его зовут Шариф хаджи – он на девять лет младше вас, а выглядит намного старше. Отец, крепитесь, у нас очень много работы, — и он рассказал отцу о кувшинах, своей мечте построить в Нишапуре мечеть и медресе, о том, что договорился с мастерами – они его друзья, с которыми он дал обет вечной дружбы. – Отец я им верю так, как и вам.
— Удачи — твоим добрым делам.
— Нам сначала надо договориться с имамом и градоначальником, чтобы определить место строительства в городе.
Отец обомлел, а потом от волнения долго не мог уснуть. Вспомнил, как лет пять назад сын Хазар собирался в путь. Купцов, торговцев, что имели дуканы на базаре, пригласил градоначальник, попросил выделенную площадку обнести двухметровым забором для арб, телег, ослов, волов, лошадей, верблюдов, поток которых постоянно увеличивался и в старую площадь не вмещался. Хазар бегу досталось возвести 30 метров. Он, не задерживаясь, уехал. Отец всё организовал сам, первым выполнил свою часть работы.
После всех визитов к необходимым чиновникам вопрос о выделении земли решился. Все поддерживали инициативу Хазар бега. Сын Безирген тоже очень удачно реализовал свои товары в Исфахане, вернулся — купил в Нишапуре хорошую партию бирюзы. И сейчас дополняет груз каравана, предназначенного в северном направлении.
Если переходить Джейхун, когда он скован льдом, надо торопиться. Вечером собрались отец, сын и внук. Обсуждали: кому ехать? С какого города возвращаться? По расчётам Хазар бега друзья не завершили свои начатые объекты. Если Сеит занят своей наукой – книгой учителя. Хазар бег спрашивал его, когда приблизительно они смогут завершить работу в Индии? Тот многозначительно поглядел в небо: «Ну, предположим, строительную работу мы закончим быстро, но для отделочных работ «цветок – к цветку», «листочек – к листочку» и воспроизводства бесконечной арабской вязи, не пропуская ни одной точки над буквой, — требуется достаточно много времени.
— А ты, когда собираешься обратно?
— При благополучном осуществлении мечты отца, с благословения Всевышнего я могу вернуться через полтора года. Не знаю, когда, друг, ты же видишь, мы себе ни минуты не даём отдыха, работаем на пределе. Возвращайся сам, там видно будет, как у тебя получится, лишь бы все были живы и здоровы.
Вот такой был ответ. На Совете решили, что в этот раз Хазар бег повезёт обычные товары, по мере реализации вернётся из Бухары, а обратно загрузится из Хорезма зерном. Семейный совет одобрил план, отец Аллахберды прочитал молитву с благословениями, к которой успел присоединиться прибежавший правнук Тахир со словом «Амин». Все поднялись, вышли на айван.
Неделя на сборы и снова Хазар бег оказался в своей стихии – в пути.
.
Гюльсара Матпанаева,
г.Ашхабад.
Комментарии