…продолжение
(Из уст в уста… из глубины веков. Начало XVIII века)
Праздничный обед
Довлетгельды молча кивнул головой, взял кисет и положил его за пазуху, и далее следовал рядом с хозяином. К ним присоединился караванбаши, Ёллы, Ата. Всем прямо на ходу хозяин давал поручения, и в конце добавил: «Через два часа собираемся на обед в чайхану». Он подозвал к себе караванного повара, заказал чай и плов из зёрен джугары. Он это просил приготовить на каждый Новруз. При этом указал: «Мяса, курдючного жира не жалейте, а морковь и лука кладите в меру. А теперь, идите, а то к обеду не успеете приготовить – джугара варится долго».
Тут же у чайханы продавали овощи, рис, баранину, пророщенную пшеницу для приготовления семелек – десерт из сока ростков пшеницы, молочные продукты. Повар тут же занял пятидесятилитровый казан, купил дрова, необходимые для этого блюда продукты. Начал готовить, засёк время, а про себя продумал: «Через два часа будет готова».
Незаметно шло время, в назначенный час все начали собираться в чайхане. Довлетгельды выполнил все поручения хозяина. Во дворе чайханы он подошёл к тамдырам, закупил всем печёные тамдырные пирожки с тыквой, шпинатом, мясом. Потом пришёл хозяин, помыв руки, он проследовал на своё обычное место – во главе дастархана. Ата с двумя, молодыми погонщиками не успевали приносить праздничную еду. Через полчаса всё с достархана смели.
— Молодцы, аппетиты у вас отменные, значит, и работаете хорошо.
Пришло время пить зелёный чая. Кто-то заказал себе айран. Ёллы воскликнул: «Давно не ел такую вкусную еду!». Все хором благодарили Аллаха и молили его о своих пожеланиях на новый год.
После праздничной трапезы Хазар бег вновь подозвал Довлетгельды, назвал ремесленный ряд у мастера Махмуда Сандыкчы: «Заберёшь мой заказ. Его размеры: длина – два вершка, ширина – один вершок, и высота – тоже вершок. Это сундучок с жестяным покрытием и жёлтыми из бронзы полосками. Если уже готов – принеси его в мешке, оставь в сарае, где лежат наши товары». Приказчик молча вышел, а хозяин направился к занятым делом своим работникам, со словами «Аллах вам в помощь» вошёл в калитку. Все разом обернулись.
Уже были готовы с четырёх сторон Хауза ступеньки. За два дня подсохшим грунтом засыпали кирпичное обрамление, всё это по ходу трамбовали.
— Ребята, на ночь можете полить, только не заливайте — глина между кирпичами ещё не высохла.
Один из рабочих, что постарше, улыбнулся: «Бег ага во всех тонкостях мастер. Слава Аллаху, что у нас такой хозяин».
Хазар бег на него странно посмотрел и тихо произнёс: «Во-первых, я ничего хитрого не сказал, предупредил от возможной глупости. Во-вторых, я такой же, как все». Он так среагировал, чтобы и другим неповадно было его хвалить, что он очень не любил.
Очень скоро двор стал чистым, уютным. Уже было решено пустить в бассейн воду до уровня ступенек. Вода поступала всегда с одной стороны, а с другой – вытекала. Прихожане всегда пользовались этой водой. Хазар бег отсюда зашёл в Соборную мечеть к своему знакомому старцу. Он как раз следовал на своё обычное месте с раскрытой книгой, и что-то видимо, положил на полку в нише стены. Хазар бег подбежал, придержал его рукой, помог дойти и сесть на место.
Старик, отдышался, начал спрашивать: «Как идут дела у дорогого гостя? Ну, молодец! И у меня для тебя хорошие новости. Завтра с благословения Аллаха идём в десять часов».
— Спасибо Вам за праздничный подарок. Взял его мягкую дряблую руку, почтительно поцеловал.
— А тебя, сынок, пусть Аллах отблагодарит за доброту.
— Я заеду за Вами на фаэтоне.
Хазар бег вместе с ним прочитал вечерний намаз, и, простившись, направился проверить своих людей, животных и груз. Ответственным работникам адресовал новые указания. Приказчику сказал, что идёт к Довдан баю.
В гостях у Довдан бая
Гостя у ворот встретил сам хозяин: «Вот я тебя не предупредил, но обычно я на Новруз меняю айваны. Зимой хожу в южные ворота с этой улицы, а на Новруз перехожу в северный, вход в который находится на улице с северной стороны».
— Да, Бай ага, у тебя всё настолько продумано, и даже хаммам есть.
— А как же, Хазар, Я десять лет ждал, пока повелитель выделит мне этот кусок земли в Ичанкале, и столько золота заплатил. Много лет перед сном и рано утром продумывал, где и что построю. И вот уже десять лет всё строю и облагораживаю. Пойдём, я тебе покажу красивый айван. Покрытие поддерживала высоченная колонна из дерева с красивой резьбой, установленная на постаменте. Наверху у потолка она раздваивалась и надёжно подпирала сооружение с красивой резьбой. По обеим сторонам айвана шли спальные покои, спереди располагались кухня с установленными котлами разных размеров, пекарня, хаммам, и ещё просторное помещение, где по центру были установлены жернова. Их крутил целыми днями осёл с завязанными глазами. На другом конце стояла маслобойка, видимо, тоже ослик или верблюд приводил её в действие. Были даже хранилища для зерна, других продуктов. Пространство перед кухней было занято под колодец, выложенный из жжёного кирпича. Тут же росло тутовое дерево, а по сторонам от него были разбиты аккуратные цветочники – для выращивания мяты и рейхана. У стен айвана установлены резные деревянные скамейки, тахты с подушками и ковриками. С другой стороны, находился обособленный скотный двор, там же были сложены корма, стояли телеги, арбы, фаэтон, построены конюшня и жильё для конюхов, рабочих и прислуги.
Всё было сделано с умом, хорошо рассчитано, компактно расположено. Хазар бег смотрел и думал: «Вот он никакой не Уста, не кулал, не архитектор, как Сейид и Давут, а всё себе сам придумал, соорудил. А в Нишапуре как строят? Ни о чём не думают, даже камни на заборе ставят неотёсанные, а наляпанная глина на сотни лет так и осталась торчать».
Довдан бай, сопровождая Хазар бега, говорил без остановки: «Вот я из села Пишканик, десять лет ездил оттуда в сарай торговать, и столько же лет мечтал в Ичанкале дом построить».
— Да, Бай ага, главное. Чтобы была мечта. Аллах обязательно поможет её осуществить, и она обязательно исполнится.
Они последовали в гостиную, где их уже заждались за дастарханом, который был расстелен особенно широко, по-праздничному. Когда уселись сыновья бая, начали заносить одно за другим блюда с едой: в больших глиняных бадьях, как обещал хозяин, были дымящиеся в пару вареники из яиц с топлёным коровьим маслом, политые айраном. В другом блюде были вареники из шпината, а в третьем — из первых весенних ростков клевера, щавеля, мяты, а посередине — кавурма из молодого барашка.
— Вот, дорогой гость, это наш праздничный ужин перед Новрузом. А утром, в день наступления нового года, обязательно будет готов десерт из сока молодых побегов пророщенной пшеницы. Завтра всю ночь до утра все женщины в доме, от мала до велика, по очереди будут хлопотать у большого казана. А утром будет совершён ритуал торжественного открытия крышки казана, — мне его ещё мама показывала в детстве. Как сейчас помню: она поднимает крышку, а там, на поверхности есть рисунок: «Видишь, сынок, это ладошка святых Айши и Патмы. Это святая еда Новруза, надо, чтобы все её попробовали, будешь разносить всем соседям, родным. Чем больше людей угостишь, тем больше достатка будет в доме. Какой доброй женщиной была моя мама!»
— Ты должен первым отведать наш «семелек».
— Иншалла, обязательно! Всё так вкусно – хочу остановиться, а не могу удержаться.
Хазар бег вытер руки, подправил усы: «Бай ага, чтобы в новом году в твоём доме был мир, согласие, любовь, здоровье и полная чаша».
— Спасибо, дорогой гость. Вообще то, ты нам не гость, а близкая родня. Первый раз ты ступил через мой порог, когда Бахтияр родился, — ему сейчас уже десять лет.
Утром Хазар бег проснулся от кашля хозяина дома, поднялся и, машинально накину халат, пошёл за ним, распахнул дверь для доступа воздуха. Там был южный айван. К земле прикреплённые ткацкие станки уже начатой тканью – хлопковой, шерстяной, шёлковой. Тут же были пять-шесть прялок, ковровый станок из дерева.
— О, бай ага, вот где богатство твоё закопано.
— Да, Хазар бег, все девочки от семи лет и невестки учились тут, у мамы. Все они стали хорошими рукодельницами. Вон мамин станок, она последнее время ткала шерстяные портянки и из верблюжьей шерсти ткань для халата чекменя. В прошлом году её не стало, а было ей шестьдесят семь лет — долгожительница. Отец же рано умер. Я у неё первенец, в этом году мне будет пятьдесят, — и вытер слезу. – Пусть её последние покои будут светлыми.
«Вот на Новруз я эти рабочие станки перенёс на эту сторону, а зимой – обратно всё поменяю», — продолжал бай ага.
Вскоре к завтраку, как велел Хазар бег, к нему прибыл приказчик. После того, как Хазар испил протянутую ему пиалу чая, хозяин дома обратился: «Хазар бег, я бы хотел расплатиться с тобой за товары».
— Вот Довлетгельды рассчитается, у него все расчёты.
Как договорились, бай рассчитался частью золотом, серебром, а за остальное Хазар бег взял у него зерно, рис, кунжут, джугару.
— Хазар бег, пшеницы у меня много, если хочешь, можно договориться о цене.
— Нет, бай ага, спасибо, я о пшенице договорился с Керимберды ханом в Ахале – мне по пути и ближе к дому. Я уже не в первый раз покупаю у него зерно.
— Да, я много хорошего слышал о нём. Храбрый Сердар.
— Верно, у него очень подготовленные джигиты. Сам ими занимается. Как говорится, бережёного Аллах бережёт. Я с ним близко знаком, очень мирный и мудрый человек. Слава Аллаху!
Они сели с Довлетгельды, всё мигом подсчитали, деньги положил в полую тыкву, закрыл отверстие, и — в холщёвый мешок. Это для надёжности: «Пусть эти деньги принесут тебе удачу и умножат твоё богатство». Купцы пожали друг другу руки. Бай напоследок попросил: «Хазар бег, вечером зайди, хочу по базарной площади пройтись. Я – ответственный за некоторые мероприятия в праздничные дни. Шаназар сейчас на телеге отвезёт столитровый казан, в нём будут готовить праздничный плов – будем угощать всех желающих гостей праздника».
— Бай ага, постараюсь.
По возвращении в караван-сарай, Хазар бег сказал: «Где коричневый чувал с овсом?».
— Там же, в торговых сараях, где и наш груз.
— Бери с собой сундук в мешке.
На месте из коричневого чувала достали кувшин, о котором знал в караване только Довлетгельды. Кувшин и сундучок были переложены в мешок с тыквой — тара с ценной поклажей за спиной была довольно ощутимой тяжести. Так они отправились в сторону соборной мечети.
Пришли к Ахуну. Он ждал их с готовым самоваром. Ахун, поздоровавшись, указал место гостям.
— Ахун ага, если позволишь, перейду к делу.
— Ну, да-да, сынок, — кивнул тот.
Довлетгельды, который сразу стал доставать содержимое мешка. Хазар бег раскрыл сундучок, высыпал туда содержимое кувшина и тыквы. Там были золотые и серебряные монеты. Он сровнял рукой их поверхность, сверху положил кисет, вышитый индийским орнаментом, также полный золотых монет.
— Это пожертвование Пиру Махмуду Пахлевану от моего друга и родственника – Баллы хана и тех индусов, которые очень любят и почитают, считают его своим святым.
Ахун начал читать благодарственную молитву. После слов «Амин» Хазар бег выразительно посмотрел на Довлетгельды. Тот сразу понял, собрал пустые тары, вернулся в караван-сарай. Ахун обернул сундучок чистой тканью для чалмы.
— Сынок, неси сам. Мои руки очень слабые.
Хазар бег взял ношу подмышку, одной рукой придерживал старика, который потом опустился на подушки в фаэтоне, чтобы и там ещё раз попросить у Всевышнего удачи.
Тут Хазар бег наскоро рассказал ему про свой сон, своё обещание. Тот прослезился: «О, Аллах, сколько добрых людей на земле. Спасибо тебе, слава тебе!». И добавил: «Сынок, наш повелитель очень миролюбивый человек, мудрый, гордится, что наша земля дала миру известных учёных и врачей. Поддерживает учителей, уже начал им земельные участки выделять на целинных землях. Проблемы всех медресе у него постоянно в поле зрения. Недавно под его руководством отремонтировали мавзолей трёх святых старцев «Уч овлия». Они жили в Хиве задолго до Пира Пахлевана Махмуда. Именно ханом для этой цели были приглашены достойные мастера».
У него на душе стало спокойнее после этого разговора. Он молча слушал и кивал головой. Вдруг фаэтон остановился, подошла охрана, и дальше они в их сопровождении направились к зданию дворца. Хазар бег подумал, что был у Баллы хана во дворце, и сюда попал уже через двадцать лет. На всё воля Аллаха. Хан восседал на троне у стены, а по обеим сторонам на полу сидели по нескольку человек, возможно, визири или чиновники из дивана.
Войдя, оба низко поклонились. Ахун зашагал к середине, присел на колени и начал читать молитву. А Хазар бег последовал за ним и рядом положил сундучок, тоже присел. Когда Ахун произнёс «Амин», все подняли руки для завершения молитвы. Потом с позволения хана, Ахун доложил о Хазар беге, открыл сундучок, чтобы всем было видно, что там. Поднял кисет и сказал, от кого это подношение.
Хан поднялся, прошёлся перед троном, сказал: «Я наслышан об этом добром молодце, как о пальване, музыканте, неутомимом путешественнике, торговце, который привозит в Хиву роскошные заморские товары. Отрадно, что наш Пир Пахлеван Махмуд является его святым покровителем». Он подошёл ближе к Хазар бегу, подал руку: «Ты давно почётный человек в нашем городе. Каждый человек от семи лет до семидесяти, я думаю, знает о тебе. Ворота нашего города всегда будут открыты для тебя». Хазар бег, держа правую руку возле сердца, склонил голову.
Затем хан попросил зайти казначею и писарю: «Пересчитайте, и чтобы всё до последнего тенге было использовано по назначению. Саттар максым, во все города пошлите джарчи, пусть пригласят мастеров, резчиков и лепщиков, и, не теряя времени, приступайте к работе». И, пригласил гостя на праздник Новруз, поблагодарив, тепло попрощался.
Уже, когда они вышли за ворота, Хазар бег вздохнул полной грудью. Ему стало так легко на душе, как будто он освободился от большого груза. Захотелось взять в руки дутар и на полный голос запеть дестан. И сам себе: «Потерпи до завтра. Иншалла, и это сделаешь». Ахун сказал, что ему нужно зайти в диван дворца, и они простились у фаэтона. А Хазар бег приехал в мавзолей, долго сидел у изголовья Пира, потом уже у дома бая отпустил фаэтон.
Новруз в Хиве
Довдан бай дома ждал Хазар бега, а тот старался быть пунктуальным. И сейчас не подвёл – пришёл вовремя. От предложенного чая отказался. Они сели в фаэтон и отправились на базарную площадь. Сегодня тут все было готово к празднику, который должен вот-вот начаться. Все почтенно здоровались друг с другом и поздравляли с приходом Новруза. Уже были готовы качели, канаты, циркачи, разбросан песок для борцов. Выстроились в ряд казаны, понавезли груды глиняной посуды. Собирались стайки мальчишек, которые играли в альчики.
Вдруг поднялся с земли старик, рядом с ним была охапка ветвей вербы. Отстранил детей со словами: «Дайте дорогу! Баю ага и Пальвану ага», — он подбежал и поздравил с праздником. Хазар бег в нём узнал старика, который много лет присматривает за порядком во дворе мавзолея Пахлеван Махмуда.
— Сабур ага, ты какими судьбами оказался здесь? Это что за ветви?
— Да так, вербу обрезал, к весне порядок наводил. Веток жалко, принёс вот детям на праздник, дудочки разные вырезаю, а они радуются.
Вокруг, и правда, дети играли на трубочках, пиликали и издавали различные музыкальные звуки. У Сабура ага своих детей не было, и он заботился и опекал всех больных, юродивых, постоянно приходивших во двор мавзолея. Хазар бег вытащил из кармана две серебряные монеты, положил ему в ладонь и зажал в кулак: «Это тебе на праздник». А Довдан бай ему: «Смотри, не потеряй».
— Ничего, Бай ага, если потеряю, кто-нибудь обязательно найдёт. Пусть Аллах Вас отблагодарит. Амин.
Тут на каждом шагу встречали других богачей, также ответственных за что-то из новрузовских мероприятий, в частности, одного работника дивана повстречали. Довдан бай сказал: «Возможно, сам хан со свитой проедется, — так иногда бывало».
Так они удовлетворённые увиденным, уровнем подготовки к празднику, вернулись в дом Довдан бая. В гостиной был уже расстелен праздничный дастархан.
— Бай ага, ты меня сегодня не очень угощай, скоро никакой кушак не обхватит мой пояс.
— Хорошо, хорошо, я понимаю, Пальван. Хоть чаю попьём.
— Я лучше посижу час-другой в твоём хаммаме.
— Ну, как знаешь.
Вернулся Хазар бег через три часа, где изрядно пропотел.
А Довдан бай: «Тебе надо силы беречь. А когда потеет человек, я думаю, он слабеет. Утром не забудь святую еду отведать – «семелек», символический новрузовский десерт от святой Патмы.
— Хорошо, Бай ага.
Довдан бай с сыновьями и Довлетгельды все не могли оторваться от дастархана.
— Хазар бег, я так люблю слушать твои рассказы, твои дестаны.
— Дутар я завтра принесу, — и начал рассказ о своих друзьях, с которым познакомился в Индии.
Когда закончил повествование, Бай обратился к Хазар бегу: «Друг, у меня младший сын очень прилежный. Ему десять лет. Подумай и посоветуй мне, куда его можно будет отправить для продолжения учёбы».
— Я думаю, до пятнадцати-шестнадцати лет куда-то его оправлять ещё рано. Дай Аллах всем здоровья. Там видно будет. Обязательно подскажу.
Вернулся к своим, сразу подошёл Довлетгельды. И тихо ему сказал: «Пусть Пир и Аллах примут ваши пожертвования». «Амин», — ответил Хазар бег и попросил: «Покажи закупленное зерно». Прошли в склады. По двадцать чувалов каждого вида кунжут, рис, джугара.
— Риса можно было бы и тридцать взять.
— Я сейчас доберу.
— Нет, подожди, мы в Теджене доберём, там тоже рис хороший. И подумав, мысленно соизмерив путь и время, сказал: — вообще у нас времени маловато, в Теджен заезжать не будем. После праздника, в среду на рассвете двинемся в путь.
— Иншалла.
— Ни минуты зря не теряйте, весь путь будет по пескам. Готовьтесь, ни одну мелочь не упускайте.
— Обед всем в чайхане заказан.
— А ты приходи на обед к Довдан баю и захвати мой дутар и свой гиджак.
Довлетгельды молча кивнул головой.
Когда Хазар бег приехал к Довдан баю, тот был уже дома, тут же за ним следом вошёл Довлетгельды с инструментами. Хозяин дома немедля сказал сыну: «Принеси мою домбру из дукана». Все вошли в гостиную. Хазар бег поудобнее уселся, подумал про себя: «Этот добрый человек столько времени со мной делит хлеб-соль. Я должен ему рассказать о подношении, он всё равно это узнает от других. Хотя он же сам Ахуна предупредил, чтобы было без лишних слов».
— Хазар бег, что задумался? Вот чайник накрыт, начинай, сейчас принесут всё остальное.
— Бай ага, я сейчас Пиру отнёс обещанное подношение, — и рассказал, для каких целей.
— Да пусть Пир и Аллах примут его, добрый человек. Амин. Из всех моих знакомых только ты можешь такое сделать. Я перед тобой, хоть ты меня и моложе, снимаю шапку.
— Бай ага, я это рассказал только для тебя. Когда мавзолей отремонтируют, все вместе порадуемся.
В зале собрались все сыновья, зятья пришли по случаю праздника. После обеда Хазар бег достал свой дутар, проверил настройку.
— О, Хазар бег, я хотел и друзей пригласить.
— Я тебе обещал, буду петь для тебя и твоей семьи. А вечером мне надо будет тренироваться, а потом в твоём хаммаме попотеть, если завтра на арену выходить.
Довлетгельды был уже готов, сидел напротив с гиджаком. Довдан бай предложил выйти на айван: «Женщины моего дома обожают твои дестаны, они соберутся в своих покоях с открытыми дверями». Вышли в северный айван, уселись на широкую тахту, устланную коврами, привезёнными Хазар бегом из Мерва, Ахала. Хазар бег начал с рассказа, а потом зазвенел дутар и в полный голос зазвучали песни. Услышав песни и музыку, попросились в дом соседи. Довдан бай по случаю праздника разрешил впустить их, — айван был просторным. Он пел и рассказывал больше двух часов. Многие слушатели плакали. Когда соседи поблагодарили бахши и ушли, Довдан бай взял свою домбру и начал бренчать, а Хазар бег его спросил: «А на таре вы умеете играть?».
— Нет, я считаю музыку для этого инструмента более серьёзной. Да, на вкус и цвет товарищей нет, как говорится, — и спел песню хафизов.
Довлетгельды уже поглядывал на солнце, и Хазар бег понял, что пора подниматься – его уже ждали свои ребята. Подготовили всё для тренировок, да и сами уже были на месте. Здесь пальваны два часа «покидали» друг друга. Устали. Принесли зелёного чая. Уже стемнело, Хазар бег оставил парней в караван-сарае, а сам с Довлетгельды пошли к Бай ага. Хазар бег с ходу направился в хаммам, где просидел около трёх часов. А хозяин всё не ужинал, ждал гостя. Блюда снова и снова разогревали. Однако Хазар бег отказался от сытного плова, перехватил немного, чтобы быть налегке. К тому времени было уже поздно, все пошли отдыхать.
Позавтракал с баем, на завтрак съел полную пиалу святого десерта. И все вместе с Довдан баем и его сыновьями отправились на праздник. Тут уже всё было в разгаре. Звучали сурнаи и кернаи, неистово гремел бубен. Канатоходцы по-своему что-то выкрикивали. В десять часов начался гореш. Все постояльцы из караван-сараев были уже тут. Базарная площадь не вмещала собравшихся, народ занимал крыши близлежащих домов – они были полны зрителями.
Тут все услышали командный голос охраны хана: «Дорогу! Дорогу!». Это продвигалась свита. Трудно было понять, с ханом или нет? Когда толпа успокоилась, на арену для гореша вышел судья и объявил призы за первое, второе и третье места. Несколько раз он просил пальванов выйти на середину. После третьего объявления вперёд вышел крупный мужчина с жирным лицом с двойным подбородком, животом. Он поправил усы и погладил бороду. Судья объявил: «Кадыр бег — пальван из Мангышлака». Несколько минут никто не осмеливался с ним бороться. Он был высоким, дородным из всех. Затем на середину вышел Хазар бег. Все вокруг встали и закричали: «Хазар бег, пальван!».
Он поздоровался, а судья объявил: «Хазар бег – пальван из Нишапура», и повязал обоим кушаки. Несколько минут силачи двигались в этом круге. Ростом они были почти одинаковые, но Хазар бег был подтянутый с «играющими» под кожей мускулами. Он про себя повторял имя своего покровителя. Вмиг подняв, положил своего противника на лопатки. Толпа бурно заволновалась. Все вокруг завизжали, зашумели, закричали, включая артистов на канате: «Пальван, ура!».
Потом вручали призы. Довлетгельды, стряхивая прилипшую грязь с локтя хозяина, помогал одевать халат. Все хотели пробиться к победителю и лично поздравить. Первым его крепко обнял Довдан бай, который всё твердил: «Я знал, знал, другого не могло быть. Ай-да молодец!».
Второе место занял Оре пальван из Коне-Ургенча. Третье – Кочкар пальван из Хараспа. Арена не пустовала до самого вечера. Вокруг ходили парни с петухами, высоко их поднимали над толпой, показывая своих победителей. Лучших в боях собак водили по рядам. Было слышно, как стучали бараньи рога от ударов бойцовских животных. Через два-три часа стали разносить праздничный обед. Кортеж со свитой, отведав обед, сразу отбыл.
После трапезы, прочитав молитву, старики по одному, по два стали подниматься от дастархана: «Вот это праздник, вот это радость! О, Аллах, будь милостив, дай всем здоровья, долголетия, чтобы праздник Новруз встречали много-много лет. Дай нам мира, согласия, достатка и любви к ближнему. Здоровья, мудрости и удачи нашему хану». Все друг другу желали в новом году благ.
После праздника Хазар бег вернулся к своим ребятам, дал каждому поручение. С Довлетгельды переночевали у бая. Утром простились со всеми домочадцами, забрали свои музыкальные инструменты: «Бай ага, с вами ещё свидимся. Сегодня будем освобождать склады, погрузимся и завтра на рассвете отъедем».
— Хазар бег, как жаль, что ты уезжаешь. Праздник наш был в этом году таким весёлым, радостным. Мне кажется, из-за твоего присутствия он стал ещё краше, и крепко его обнял.
Хазар бег, как всегда, обошёл всех, расплатился, попрощался. С караванбаши, с приказчиком и грузчиком обошёл каждый груз отдельно. Потом вновь отправился в дукан к Довдан баю, ещё раз поблагодарил его за гостеприимство, и простился с пожеланиями новых встреч. Зашёл к Ахуну и к своему Пиру на могилу, мысленно простился и с ним. Довлетгельды и Ата ждали его в чайхане к ужину, после чего Хазар бег разрешил прерваться на сон: «Через пять часов начнём грузить свои корабли пустыни, и до зари надо будет тронуться в путь».
Взошло солнце, погода была весенняя, тёплая, безветренная. Некоторое время они ещё проходили мимо маленьких селений, в садах цвели миндаль, вишня, абрикос и персик. А дальше были бескрайние пески и барханы. Как быстро природа преобразовала всё! Неделю-две назад по утрам всё покрывал иней, а сейчас всё устлано зелёной травой. По пути встречались отары. Окот идёт уже целый месяц, и среди взрослых животных были маленькие ягнята, которые бегали, прыгали, пощипывали травку. Удивительно было наблюдать эту благодать. Перейдя двойные мосты обратно, они присоединились к своему каравану. Узнав, что все в целости и сохранности, Хазар бег подъехал к караванбаши и попросил прибавить скорость: «Остановка будет в конце Кызыл-кумов. Помнишь маленькую старую крепость? За ней через две версты – речка, вот за речкой и остановимся». Тут Ёллы с Довлетгельды развернули лошадей и поравнялись с ними. Они слышали их разговор. Подключился Ёллы: «Да, верно, там вдоволь напоим животных, вычистим все кувшины, наберём отстоявшейся речной воды. Дальше же будут солончаки, после начнутся Каракумы. До самого колодца там воды нет. И рядом проходит караванная дорога Коне-Ургенч – Ахал Теджен и Мерв. Не заезжая в Теджен и прямо в Мерв, а там, уже, считай, почти дома, Удачи, ребята».
— Довлетгельды, мы с тобой у крепости задержимся. Потом догоним караван.
Тот кивнул головой. Хазар бег напомнил им, как три года назад они выехали за два месяца до Новруза, чтобы Джейхун перейти вброд. Какой тогда страшный мороз застал нас в пути, а у Довлетгельды и шубы не было, только овчинная безрукавка и чекмен.
— Да, хозяин, если бы мы не напросились в крепость, и если бы не тот добрый яшули, я был бы без ушей и пальцев.
— Вот-вот, незнакомых путников он пустил в дом, всю ночь огонь в печи поддерживал. Накормил пловом, да ещё сладкими дынями нас угостил. Он говорил, что это хорошо от простуды помогает, мол, ешьте на здоровье.
— Да, хозяин, такая сладкая, сочная дыня была посреди зимы. Я тогда у него узнал про эту дыню. Он сказал, что из-за толстой кожуры она долго хранится в подвешенном состоянии до весны. Кожура морщинистая, поэтому её называют «Гарры гыз» или «старая дева».
— Молодец, всё помнишь, а как яшули звали?
— Ханали ага. Я в хорджун заложил для него зелёного чая, леденцов из тростникового сахара, сухофруктов. Надо нам его проведать и отблагодарить за доброту.
— О, Аллах, чтобы он был жив и здоров. На Новруз сельчане у крепости всегда продают семена этой дыни — поменяй на зелёный чай. Может быть, и у самого яшули они имеются.
Бедиркент
На следующий день во второй половине дня показалась крепость. Через некоторое время по дороге, ведущей к крепости, начали встречаться арбы, телеги, путники на лошадях, ослах и пешие. Караван продвигался вдоль реки. Хазар бег с Довлетгельды повернули на людную дорогу и направились к воротам крепости. В ту морозную ночь они его дом не успели разглядеть. Толстенные глиняные стены крепости как будто были выстроены из громадных колонн, вокруг был ров, наполненный зеленоватой водой. Возле больших мощных деревянных ворот был ровный пятачок, где действительно сидели сельские жители со своими товарами. Одна половина ворот была открыта. Наверху была стража в сторожке, которая сразу заметила, как вдалеке от каравана отделились два всадника и направились к крепости, и они уже спустились, чтобы их встретить.
Когда поздоровались, встречающие назвали путников своими братьями. Потом старший стражник поинтересовался: «Какими судьбами вы оказались у нашей крепости?». Хазар бег объяснил в двух словах, что надо увидеться с яшули по имени Ханали ага: «Три года назад в лютый мороз мы проходили мимо. Он нас обогрел, чаем напоил. По случаю познакомились. Добро не забывается, решили проведать».
— Значит, гости дорогие, вас проводят к его дому, но он с сыном возвращается только после захода солнца. Они целый день у чикиров поливают весенней водой свои верхние земли на правом берегу ручья. Если торопитесь, можете поехать вдоль правого берега, там увидите их камышовый навес. Поблагодарив, они вскочили на коней.
— Довлетгельды, иди, пройдись по рядам базарчика.
Тот купил громадные лепёшки, на каждой из них сложил горы пирожков со шпинатом, тыквой, шесть штук слоёных лепёшек, а сверху десяток комочков отбивного коровьего масла, варёные куриные яйца. Принёс и по порядку сложил всё в тряпицу, служившую в дороге дастарханом. И тут же побежал обратно.
— Куда ты?
— Хозяин, я забыл семена «Гарры гыз», — и уже скоро шёл обрадованный. — «Да, купил!», и в одной руке держал ещё целый мешок со сцеживающийся сюзьмой и чекизе — «вот всем ребятам хватит перекусить!».
Быстро всё упаковали и помчались вдоль реки, и действительно, вскоре показались крутящиеся колёса чикиров. Почти рядом с камышовым навесом они привязали коней. Яшули с сыном сразу узнали их, радостно пожимали руки, расспрашивали о здоровье, житье-бытье, домочадцах. Ханали все повторял: «Слава Аллаху, живы, здоровы, вот так встреча!».
— Это твой караван прошёл недавно вдоль реки?
— Да, да.
— Иди, Пирназар, скорее разжигай огонь, готовь чай. А потом гостей домой заберём.
— Нет, яшули, не беспокойтесь, нам надо караван догонять.
— Ну, с такими скакунами вмиг догоните.
К этому времени уже чай забулькал в тунче на огне. Сын быстро расставил им на расстеленной кошме подушки.
— Отец, а где кисет с чаем?
— Вот там, рядом с подушками лежал.
Хазар бег снял со своего коня хорджун: «Подожди, сынок. Вот заваришь свежего китайского зелёного чая», — и выложил перед яшули узел с подарками. Он его развязал, взял в руки горсть чая, долго вдыхал, наслаждался запахом.
— Значит, в Чинмачине был? – поднял весь узел, поднёс ко лбу, — Вот подарок от самого Аллаха! — и сам бросил горсточку заварки в кипяток. И продолжал: «Вот у нас есть пословица «один раз люди встречаются – становятся знакомыми, а при второй встрече становятся родными». Давайте выпьем по пиале чая, родные мои, и поедем в крепость домой? Так полагается встречать дорогих гостей, уже близких, родных. Угощу, там у меня баран на привязи, а ночью расскажешь, где был, что видел.
— Яшули, благодарим, мы у тебя и так ещё в долгу за то, что ты для нас сделал: в тёмную ночь, в лютый мороз пустил в дом, обогрел, накормил.
— Что вы, ребята, на моём месте любой поступил бы также.
После длинной благодарственной молитвы все поднялись, крепко обнялись. Старик прослезился: «О, Аллах, пусть эта встреча будет не последняя. Удачи, силы и выносливости, пусть Аллах будет вам защитой, а Хыдыр ата будет путеводителем. Амин».
— Отец, у аксакалов есть наставление: «Если тебя встретили хлебом и солью, запомни, ты им должен сорок раз здравия пожелать. Будем проезжать, обязательно проведаем».
После гости взобрались на коней и поскакали галопом догонять караван. Остановились у подножия Кызыл-Кумов, разгрузили и стреножили животных. Пока было светло, собрали дров для костров, собрали вместе кувшины для воды. Освободили другие, вылив из них застоялую прелую воду. Вымыли, вычистили, набрали из речки свежую, отстаивали её, и осветлённую, прозрачную и чистую уже переливали в приготовленные сосуды, закупоривали.
Довлетгельды с Ёллы поехали к чабанам, за зелёный чай и соль обменяли барана. Быстро разделали. И уже вскоре от всех костров потянулся аппетитный запах – на вертелах жарились кусочки баранины. Утром на заре после лёгкого завтрака были закопаны пепелища от костров. И как только появился розовый диск солнца, взору открылись цветущие поляны и барханы неописуемой красоты. Каких только цветов и растительности здесь не было – от них в воздухе стоял одурманивающий аромат. Вот как весна преобразила вроде бы безжизненные сыпучие пески. Небо было чистое, голубое, кое-где плыли лёгкие облака. Вот что творит солнце, и всемогущая природа!
Ещё было прохладно, иногда покрапывал дождик, лил ливень, а животные и люди без устали шли и шли. Вода от дождей собиралась в понижениях на такырах, верблюды и лошади её охотно пили. Скоро показались белые, словно покрытые снегом солончаки. Местами на их поверхностях блестела солёная вода. Там не пройти. Но следопыт Ёллы вёл караван и всегда находил нужную тропу. Добравшись до Кара-Кумов, Ёллы сказал караванбаши, указывая плёткой на юг: «Прямо», и скоро они вышли на караванную дорогу.
Здесь следовала вереница верблюдов. Караван, идущий из Коне-Ургенча, пропустив их, двинулся вслед. Через некоторое время мимо прошёл караван, следующий в Бухару. По дороге встречались путники на ослах, лошадях и верблюдах. В местечке с колодцем встретился караван, идущий из Мерва. Это был караван старого Оразгельды бая – купца из Мерва. Он на час, на два отстал от своего каравана, чтобы выпить чая и поговорить с Хазар бегом. Хоть это была кратковременная встреча, купцы успели обменяться важной информацией. И, пожелав друг другу удачи, разошлись – кто на юг, а кто на север. Как планировал Хазар бег, в Ахале свободные верблюды были закружены пшеницей.
.
Гюльсара МАТПАНАЕВА,
г.Ашхабад.
продолжение следует…
Комментарии