В светлой с высоким потолком конюшне №11 Международного ахалтекинского конноспортивного комплекса для притока свежего воздуха зимой работают вытяжки, а летом приоткрываются створки. В тёплое время года ворота всегда открыты для проветривания – так лошади круглосуточно дышат свежим воздухом, пьют они родниковую гёкдеринскую воду. Внутри пахнет свежим подсушенным сеном, их снопики уже приготовлены у каждого денника. Было обеденное время, в стойлах раздавался аппетитный хруст — лошади были сосредоточены на еде, с удивлением вострили уши на незнакомого человека. Периодически подходили к вмонтированным в стены питьевым устройствам. У некоторых такие раковинки были заблокированы – в это утро скакуны активно занимались на беговых дорожках, и теперь должно пройти несколько часов, прежде чем им можно будет дать воды. Повсюду — чистота и порядок, в комнатах для инвентаря всё, что нужно, под рукой, на своих местах.
Для ахалтекинцев и конюхов установлен индивидуальный распорядок дня, график работы, где сиеста перемещается с периодом активной работы по расписанию. Четыре раза за сутки сейисы наведываются в каждый занятый отсек – дают лошадям сено, утром и вечером – зерно (ячмень и овёс), куда добавляют яйца, сахар, витамины и питательные концентраты, соль-лизунец и витаминные добавки, а также производят уборку, готовят в середине помещения «перину» из опилок или сена. Это спальное место располагается поверх материала, каким выстилают легкоатлетические дорожки. Предусмотрено купание лошадей – имеются две мойки с бойлерами, можно устроить водопад – своеобразный душ. Для каждого скакуна есть своя спортивная амуниция, включая вальтрапы и потники.
Всего на попечении главного сейиса-тялимчи одного из отделений конюшни — Гунчи Акмурадовой находится поголовье из двадцати чистокровных ахалтекинских скакунов. Основная их часть — спортивные кони, требующие индивидуального подхода, – «марафонцы», предназначенные для скачек, конкура, туризма, — для каждой категории существует свой вид тренинга. Для всех общий утренний бодрый моцион, после обеда — прогулка шагом. Под её началом работают четыре помощника-конюха – Керим Шамырадов, Ширмырат Тойлыев, Мекан Черкезов и Оразмурад Хоммадов, под тренерским наблюдением готовятся к выступлению на марафоне и гладких скачках как лошади, так и люди. Познаёт азы работы со скаковыми ахалтекинцами её воспитанник молодой спортсмен Ширмырад из конюхов, в следующем году впервые на публике выступит юная конкуристка Лилия Назарянц. Для спортивных скакунов практикуются ежедневные пробежки на 3-5 километров, плюс различные упражнения отдельно для бегунов на короткие и длинные дистанции. Для использования в марафоне пробуют претендентов, которые тестируются на развитость сердечно-лёгочной системы. Скакун должен пройти 500 метров с хорошими показателями (это 28-32 секунды), и в случае успеха он получает «пропуск» на прохождение последующих ступеней тренировок. Для начала на разных аллюрах молодняк приучается к увеличивающимся нагрузкам, чтобы развить сердце и лёгкие. Это важно для любого вида конного спорта: потом можно переучить под марафон спринтерского скакуна, готового к резким нагрузкам.
За санитарной обстановкой, равно как и за соблюдением режима отдыха и тренировок, кормления, содержания здесь следят особенно, ведь дело касается, в том числе, и ахалтекинцев особенной судьбы. Их передают главному сейису на перевоспитание — с трудным независимым характером, потерявших интерес к спорту, а также жеребят, оставшихся без матери. «Не могу отказать в помощи ни одному скакуну, и хотя это занимает много сил и времени, но в нашем деле так: если взялся за дело, то веди его до конца», — говорит она. С каждым «трудным отказником» ведётся последовательная работа на основе доброго подхода, щадящих тренировок, постоянного общения на пути переподготовки и возвращения «в строй» самых прекрасных по словам Гунчи созданий на Земле: «Ахалтекинцы очень гордые, своенравные и одновременно очень верные друзья человека. У них присутствует какая-то магия притяжения, которой сопротивляться невозможно. Не успеешь отлучиться, уже тянет назад. Взрослый или жеребёнок требует к себе особенно внимания и подхода – у каждого свой поведенческий стиль, привычки, вкусовые предпочтения и норов. Одни с «колючим» характером, а другие – добродушные весельчаки. Окунувшись в этот мир, поработав с лошадьми, со временем понимаешь, насколько тонка психологическая грань между ними и нами, людьми. Я с детства люблю ахалтекинцев, а без такого отношения невозможно добиться от скакунов высокой результативности в спорте. И в любом случае самым главным является чёткий график режима работы на манеже и отдыха — свой для разного возраста и постоянный контакт, поиск и устранение причины, если скакун отказывается выполнять упражнение, общение с ними, как с людьми».
— Общение настолько важно?
— Да, лошади привязаны к человеку, нуждаются в его внимании, положительной реакции, управлении, эмоциональном контакте с седоком. Если они долго находятся в простое, не используются, то замыкаются, у них начинается «медвежья качка», когда они стоят в стойле и монотонно покачиваются из стороны в сторону. Когда я утром прихожу в конюшню, то первым делом здороваюсь со всеми питомцами, для каждого несу маленький гостинец – кто-то любит горячий хлеб, кто-то ждёт кусочек сахара, морковку и, вместе с тем, обязательно разговариваю ласково и с одобрением. Называю имена – и сразу раздаётся низкое глухое ржание. Они уже слышат мои шаги, ждут, выказывают радость. А мой серой масти скакун Гатакар даже демонстрирует нетерпеливость, недовольство и ревность, считая, что все внимание полагается только ему.
— Расскажите, как он к вам попал?
— Долго искала подходящего скакуна, чтобы тренировать на длинные дистанции. Однажды наставник Юсуп Аннаклычев направил меня посмотреть одного коня. «Это Гатакар, — сказали мне. – Смотри, если понравится, то бери, а нет – так нет». Он был серой масти, стоял понуро, потом, поджав уши, без причины бросился на меня, лишь только я зашла к нему в денник. Тогда я оставила его в покое, чтобы не нервировать, но за грозным взглядом выразительных глаз усмотрела силу, и в то же время беспомощность. И без сомнений произнесла: «Беру, он мне подходит». Но после началась череда трудных дней – конь был озлоблен, казалось, на весь мир, норовил укусить, брыкался и забивался в угол. Мне тогда приходилось часами сидеть возле его денника и ровным тихим голосом успокаивать. Приносила ему всякие лакомства, постепенно узнала, что он любит морковь, яблоки, горячий чурек с мясом и бараньим жиром и сливочное масло. Конь был очень горяч, не давал на себя сесть, хулиганил. Так что длительное время выгуливать его пришлось под уздцы пешком, проходя вместе с ним положенные километры. Коллеги надо мной посмеивались: «Гунча, кто кого тренирует?», я же молча проходила мимо, а теперь и соглашаюсь со сказанным, ибо тогда я сама стала мудрее. Прошли недели, прежде чем он начал меня узнавать. Я даже сама за ним ухаживала как конюх, никого другого он и не подпускал. После периода недоверия постепенно пришло интуитивное обоюдное понимание, что мы можем быть и уже становимся друзьями. Оказалось, что он может быть добрым и ласковым, а сейчас, когда у него нет настроения, он лишь поджимает уши. И пусть для кого-то это обычный конь, не самый красивый или сильный, но для меня он исключительный, ибо мы вместе прошли путь от непонимания – к доверию.
Среди конюхов популярны слова наставников-халыпа — Бабалы и Тойлы Таймазовых: «Настоящий тренер не спрашивает, что и как делать, он постигает всё сам, внимательно подмечает и запоминает все детали». Это высказывание целиком можно применить к тогдашней моей ситуации. Лошадь обычно беспрекословно подчиняется человеку. Те, которые бьют и кусают конюхов, демонстрируют прежний конфликт. Но если скакун того стоит, я пойду до конца, буду добиваться его расположения и верну настрой на работу. А главному меня научили родители: нельзя останавливаться на полпути, это всё равно, что признать себя слабой и признать поражение. Иногда мои помощники спрашивают: «Почему с одним питомцем занятия продолжаются час, а с другим — считанные минуты?». Отвечаю, потому, что вижу, что один скакун работает с удовольствием, живо реагирует на окружающее, радостно «стрижёт» ушами, а другой сегодня не расположен выходить, низко опустил голову, тяжело дышит. Здесь надо пощадить скакуна, уменьшить нагрузки, если необходимо проконсультироваться с ветврачом, а когда самочувствие питомца восстановится, мы всё наверстаем.
Сейчас Гатакару десять лет и, не смотря на свой возраст, он находится в отличной форме – шерсть гладкая, блестящая, в глазах горит огонь. Он – моя главная победа в жизни. Этот гордый скакун научился доверять людям, уважать меня как тренера и, прежде всего, как любящего друга. Легко готовить к выступлениям «готовую» лошадь, когда при её воспитании с детства учитывалась каждая деталь, но не все скакуны хорошо показывают себя в каком-либо виде спорта. Успешный конь – совокупность усилий многих людей, начиная от рядового конюха до руководителя конноспортивного комплекса. Меня часто спрашивают, когда надо начинать тренировать скакуна? Я отвечаю, когда он ещё находится в утробе матери. Кобыла чувствует заботу, и от этого во многом зависит здоровье жеребёнка.
— Кто были вашими наставниками?
— Правильно и красиво держаться в седле, искусству верховой езды в отрочестве научилась в юношеской конноспортивной школе под руководством Владимира Григорьева, были разные тренеры — Юрий Мещерин и др. Мы детьми принимали участие в соревнованиях, набирались опыта. С большой благодарностью вспоминаю уроки — тренерские и жизненные от Бабалы Таймазова. В его отделение я попала в 1993 году, свои уроки я получала, когда он был уже в преклонном возрасте. Сейчас его дело продолжают старший сын и внук – Нарлы и Энвер. Его младший сын Хезрет стал тренером для многих знаменитых скакунов, в том числе призёров конкурса красоты. Среди его воспитанников — Гуджурлы, который имеет много побед, Алгуш и др. С Бабалы ата связана одна примечательная история. В 60-х годах прошлого века ему было доверено сопровождать ценный подарок английской королеве Елизавете — легендарного ахалтекинца, выращенного в Туркменистане, — Мелекуша.
Гунча хранит редкие архивные фотографии, показала несколько, в том числе групповой снимок, на котором собраны вместе видные мастера сейисования второй половины прошлого века. Часть этих поблёкших от времени снимков она любезно предоставила для возможной публикации. «Считаю себя очень счастливым человеком, — подчёркивает она. – С детства я мечтала работать с лошадьми, и эта мечта осуществилась».
— А что в отношении других скакунов?
— К нам поступают особенные кони разных возрастов и сроков службы. Наша задача выровнять трудный характер, стабилизировать состояние здоровья, пройти вместе заново школу послушания. Одни к нам поступают, а другие уходят – в спорт, племенную сферу. Новички быстро втягиваются в наш распорядок дня. Если лошадь заезжена или устала, я позволяю ей вволю отдохнуть, гулять во внутреннем дворе конюшни, даю больше хлебной травы. Уже через 2-3 дня она всем своим видом показывает, что отдохнула, просится под седло. Существует чёткая схема производства – выращивание, воспитание, передача тренерам и жокеям. Расставаться всегда грустно, но коневодство есть своего рода производство. Ничего не поделаешь.
Приступая к работе, обращаясь к скакунам, используется ровно поставленная речь, без нотки раздражения. И если ко мне приходят балованные кони, бывает достаточным просто немного поменять тон голоса. Скакун, конечно, не знает смысла слов, но безошибочно — по настроению, тембру голоса, безусловно понимает их значение, и даже душевное состояние самого сейиса словно радар тонкой настройки, «читает» человека. Поэтому мы никогда не практикуем обман и не наказываем скакунов за шалости и непослушание, в конюшне также нельзя кричать или повышать голос, включать музыку. Лошади днём тоже отдыхают — дремлют на ногах, очень чутко реагируют на любой шорох, посторонний голос, звук, начинают тревожиться. Есть часы, когда в конюшне соблюдается полная тишина — слышны только голоса птиц – их очень много на озеленённой территории комплекса, и у нас под кровлей гнездятся ласточки, на газонах перепархивают удоды, а по утрам весь апрель разливались трелями соловьи. Кони днём один-два раза ложатся — так связки и мышцы ног отдыхают, снимается усталость, иногда они перемежают вес, давая задним ногам отдохнуть по очереди. Свет включаем только во время ночного кормления, и потом сразу выключаем. После этого входить в отдел не разрешается, конюхи это знают и находятся в специальной комнате для персонала.
Может быть, поэтому кони здесь доверчиво тянутся к людям, даже к новым, деликатно втягивают ноздрями запах с руки – «знакомятся», не выказывают агрессивности, не попытаются куснуть. Предлагаешь пучок сена – с шумным выдохом кивают головой и соглашаются взять, значит, мы — друзья. Вместе с Гунчой проходим по рядам, где с обеих сторон не кучно расположены кони. Про каждого сейис рассказывает небольшую историю. Белёсый изобелловой масти жеребец с высвеченными зрачками для спорта не годится, при ярком свете солнца такие кони плохо видят, сейчас сейисы думают, для какого дела его применить: чистокровный ахалтекинец редкой масти – находка для селекции. «А вот Пердели сошёл с круга – он лентяй или ему не нравится спорт, значит, переучим для других занятий, — рассказывает сейис. — Этот компактный в габаритах вороной ахалтекинец Шахандаз – очень быстрый двухлетка, перспективный для коротких забегов». Рядом в деннике два искусственника, которых Гунча вырастила сама. Рослая Гульнара одногодка (по человеческим меркам ей 12 лет) и равный ей по росту двухгодовалый Геледжек. Гульнара в детстве ходила за Гунчей по пятам, без неё – ни шагу. «Стоило ей заиграться на траве и потерять меня из виду – она начинала нарезать круги, искать меня, пока я не подам голос или она сама не увидит, где я нахожусь, — рассказывает сейис. – Коллеги шутили, что она моя дочь. Я была рада это слышать. Было смешно со стороны наблюдать, как она выпрашивала сахар, вынюхивала в карманах. Постепенно я начала показывать ей других жеребят, мол, что они тоже нуждаются в заботе. Сначала она пыталась отогнать от меня малышей, но потом привыкла. Сейчас они гуляют все вместе, а Гульнара даже защищает младших от других взрослых коней. Иногда они не хотят пастись на пастбище, и тогда я иду вместе с ними, затем потихоньку ухожу. Когда они это замечают, бегут за мной во весь опор, приходится возвращаться на прогулку. Счастлива, что мои воспитанники – добрые и ласковые, что они так привязаны ко мне и знают, как сильно я их люблю.
— Какие существуют требования к персоналу?
– Вести себя с конями также, как и главный сейис, а также уважать свою работу. Для меня это ответственность за жизнь и здоровье как скакунов, так и конюхов. Однотипная монотонная деятельность в конюшне подходит не всем, многие сдаются сразу, у других не хватает терпения, остаются в профессии самые сильные, по-настоящему любящие это занятие люди.
С особенным чувством подходим к загону, где находятся малышки — тут же в проёме денника показались две головы, одна пониже, другая повыше – чёрная и желтая со смешным высоким пушком вместо гривы и не совсем сошедшей младенческой шёрсткой на спине и боках. Это девочки – помладше буланая Айлара, постарше – гнедая Мерджен. Они остались сиротами. Их выкармливают смесью из коровьего молока с водой и сахаром, кормят из соски несколько раз в день. Так будет, пока им не исполнится полгода – ровно столько жеребёнка кормит мать. Нормой за один раз является литр. Гунча зашла в загон, обняла их за шеи, они ровно дети прильнули к ней головами: «Я не могла вернуть им матерей, стала сама для них матерью. Они поступили почти одновременно совсем крохами, и им постоянно было необходимо доброе слово, участие и ласка. Обычно беру на воспитание шестимесячных лошадок, когда их отнимают от материнского молока, ухаживать за новорождёнными жеребятами ранее не приходилось. Мерджен родилась 22 декабря — к нам привели маленький комок шерсти на тонких длинных ножках, при этом с гордо поставленной головой. Её мама заболела и, не смотря на хороший уход медперсонала, умерла от возраста. Тогда было холодно и первым делом мы накинули на детку попону. Теперь надо было её накормить – у кобыл невозможно взять молока, они его ревностно скармливают своим детям».
— А почему не отдать их другим мамам на откорм?
— Кобыла чужого жеребёнка не примет никогда, кормит только своё дитя. Мерджен ни в какую не соглашалась поесть, «плакала» и звала маму дни и ночи напролёт, даже дотронуться не давала до своей жемчужного цвета мордочки. Мы с ней намучились – несколько ночей не спали, пытались приучить к другому вкусу молока. Помню, у меня уже нервы были на пределе, в глазах — слёзы, из последних сил сдерживаю себя, прошу её принять пищу. Рядом конюхи: «Сейис, может, оставим попытки, она не хочет» — «Нет, просто боится», и когда после очередной мольбы она начала пить молоко, — мы все пережили минуты огромного облегчения, почти абсолютного счастья. Скоро она сама звала нас, когда приходило время кормления. Айлара к нам попала, когда ей было два дня от роду – и снова ответственность за крохотную жизнь, но в этот раз опасения были напрасными – этот наш приёмыш оказался послушным, сразу начал кушать с бутылочки.
Сейчас обе девочки уже узнают конюхов, к некоторым относятся с осторожностью, с полным доверием — только к Гунче. Она для них – мама. Тут подошло время дневной работы в конюшне и очередного кормления жеребят, что происходит каждые три часа. Хотелось напроситься поучаствовать в процессе, покормить одну из маленьких лошадок. Сейисы разрешили. С моих рук Дженнет привычными движениями заглатывает питание, отпускает на время соску, чтобы внутрь поступал воздух и потом ещё проверяет, не осталось ли чего? И явно просит добавки. Было сказано: «Больше нельзя, это норма. После шести месяцев начнём давать комбикорм, разное сено, зерно».
— Что нужно знать начинающим седокам?
— Желающих попробовать себя в верховой езде при обязательном наличии медицинской справки мы делим на группы имеющих опыт такого занятия и новичков, проводим трёхдневный инструктаж по технике безопасности, изучаем амуницию и снаряжение. По мере освоения практических навыков, мы меняем занимающимся скакунов — смирных на обычных. Я прививаю сдержанность, умение поощрять лошадь после каждого выполненного элемента. Были случаи проведения иппотерапии опять при наличии справки-направления от лечащего врача. В этом случае от знакомства с лошадьми мы переходили к занятиям, а если ребёнку было комфортно – продолжали общение. Это тонкая психологическая работа и я её провожу сама. Для туристической верховой езды лошади берутся спокойные, без вредных привычек, зрелого возраста до 18 лет. Существует отработанная система организации таких мероприятий, где наши сотрудники выступают в качестве своеобразных «караванбаши» для туристического конного «каравана».
— Трудно заниматься всем сразу?
— В нашем деле любые трудности всегда в радость. Секрет в том, что морально всегда получаешь больше от общения с лошадьми, чем им отдаёшь. Их соучастие в процессе, каждая новая ступень по пути к установлению интуитивного контакта – мощный источник радости, позитива. Есть ли ещё такая профессия, когда на работу ты почти бежишь, летишь, предвкушая встречу со скакунами? Испокон веков ахалтекинец был кормильцем и отрадой – их грацией невозможно налюбоваться. Это зримое воплощение многовекового искусства сейисования, результат кропотливого труда десятков поколений народных селекционеров-коневодов. Это сокровище мы должны сохранить и передать нашим потомкам.
Комментарии